Незнакомый папа   ::   Мележ Иван

Не успел Славка объяснить приезжему, что это мама, как она влетела в комнату, посмотрела на военного и остолбенела. Мама раскрыла рот, наверно для того, чтобы что-то сказать, но не произнесла ни слова.

Военный, ничего не говоря, бросился к ней. Он схватил маму в объятия и поцеловал в губы. Косынка с ее головы сдвинулась на шею, черные блестящие волосы растрепались, но мама не пробовала пригладить их. Она прижалась головой к груди военного, а он то нежно гладил ее рукой по голове, то целовал ее волосы. Славка следил за всем с удивлением и беспокойством. Ему впервые пришлось видеть, чтобы мама целовала не его, а какого-то незнакомого человека.

- Сергей, - наконец тихо произнесла она, подняв голову и посмотрев на мужа серыми сияющими глазами.

Они снова поцеловались. Вдруг она неожиданно засмеялась, потом заплакала, но Сергей не успокаивал, а только смотрел на нее и радостно улыбался.

- Сергейка... так долго... Глаза проглядела, - сказала Мария со слезами на глазах. - Ой, как я долго жду тебя! Иду откуда-нибудь домой и каждый раз сердце замирает,.- а может, ты уже давно дома сидишь. Услышу стук, думаю - это ты стучишься...

Она вытерла слезы, отошла от мужа и обняла сына.

- Видишь, как Ростислав вырос! Он тоже ждал. Каждый день спрашивал, скоро ли папа вернется.

- А пришел отец, так он его из дому выгоняет, - улыбнулся отец. - "Нет, говорит, ты не мой папа, ты - чужой..."

- Шофер ты мой дорогой! Подойди к папке. Это твой папа. Он теперь всегда будет с нами.

Видя, как радуется мама. Славка стал глядеть на отца более приветливо. Он подошел к отцу, позволил взять себя на руки и даже подставил щечку для поцелуя. Отцова борода больно кололась, и Славка поморщился. Он не понимал, почему мама так охотно целует такую колючую бороду, и был доволен, когда отец отпустил его.

Вскоре прибежала бабка Анисья. Она, увидев Сергея, начала охать и ахать на радостях. Потом спохватилась:

- Надо ж попотчевать гостика-сиколика, - И торопливо засеменила на кухни.

Длинная бабкина юбка волочилась за ней по полу.

Отец разделся, снял гимнастерку, побрил бороду. Мария принесла на кухню корыто, начала мыть ему голову.

Скоро отец вышел из кухни; вытирая голову полотенцем, он ходил в одной сорочке по комнате, разглядывая карточки на стене, тетради на столе, книги. Все ему хотелось потрогать своими пальцами, подержать в своих руках. Повесив полотенце, он подошел к Славке.

- Ну, так как, теперь-то признаешь меня? Воздерживаешься? Вот видишь, мать, не хочет признавать. Ну что же, будем нейтралитет сохранять. Все-таки нейтралитет лучше вражды.

Он взял Славку на руки.

- Какой же ты большой вырос, сынок, за эти четыре года. И сколько же ты перенес!

- Да, уж хватило... За два года, что я в партизанах была, чего не натерпелся:

и холода, и голода, и блокаду пережил. Всего испытал. Только вот ласки отцовской не знает...

- А за что тебе орден дали? - нетерпеливо перебил мать Славка, показывая рукой на лежавшую на кровати гимнастерку отца с орденом на красной ленточке. - За смелость?

- За смелость, - ответил отец.

- И Васькин папа за смелость получил медаль. Только она называется "За отвагу". Ты тоже танк гранатой подбил?

Отец объяснил, что он командовал артиллерийской батареей и что его батарея подбила пятнадцать танков.

- Ого! Пятнадцать танков! - мотнул головой Славка. - "Тигров"?

- И "тигров" и "пантер".

- И "пантер"! Ты, значит, еще смелей Васиного папы!

Он с уважением посмотрел на отца; теперь Славкэ его уже не сторонился. Недоверие и настороженность уходили...

- А сколько раз ты был ранен?

- Два.

- А Васин шесть раз, - с откровенной детской завистью проговорил Слава.

...Вечером в их дом начали приходить гости. Никогда еще за всю Славкину жизнь не сходилось в этой комнате столько людей. Пришли учителя, партизаны, с которыми вместе воевала мать.