Новые Гамлеты   ::   Петрушевская Людмила

Но именно это дети восприняли как самую изощренную подлость, как утаение камня за пазухой, как ложь; а ложь для взрослых детей самое невыносимое, оказывается. Отец притворялся!

Ну что же, семья действительно распалась по частям, отец далеко, сыновья совсем за линией горизонта, дочь здесь, младшие без отцов и без деда, словно была война, унесшая всех мужчин рода.

Но отец-то жив, несмотря на то что дети его не воспринимают, и вот он,

живой, живя рядом со своей новой семьей, живя в полном порядке, дочь растет, и жена пылинки с него сдувает (опять), он вдруг присылает письмо - и не домой дочери, и не сыновьям в огненно-солнечный Израиль, а посторонним людям, которые были десятки лет верными друзьями дома.

Это тоже семейная пара, где жена - художница. Художнице принадлежит

ав торство портрета Леки, где вся Лека видна как живая - яркое платье, черные пылающие глазки, крутой детский лоб и румяные щеки, все раздвинуто, сморщено улыбкой.

И вот муж Леки Петр почему-то пишет в порыве это письмо, и в этом письме содержится плод многолетних раздумий, что это был правильный портрет. Она там злобная! Сам портрет злобный и правдивый. Как его автор, кстати. То есть десять лет ждал и написал наконец ошеломляющую правду - смеялись знакомые и дети.

Чуть ниже этого муж Леки написал, что за десять лет ни строки! Никто! Дети ладно, они прокляты, но друзья? Или вы притворялись друзьями сомневается Петр теперь уже в них, в совершенно посторонней паре чужих ему людей, которые всегда приходили именно к Леке, поскольку именно с Лекой учился муж художницы.

И что это за странность, десять лет прошло, старику под семьдесят, что за думы одолевают этого гордого человека, если он хочет обидеть теперь и этих, посторонних людей, очень любивших Леку?

Может, теперь у него тоже распалась связь времен, то есть он начал сомневаться, как Гамлет, а вообще любил ли его кто-нибудь?

Дети, любили ли они его? Друзья? Жена (и новая жена)?

Вся жизнь, все счастливые совпадения, спасение старшего из пруда, страшные болезни младшего, чудная дочь, которой они гордились, говорит по-английски, как англичанка,- вся эта семейная связь, на которой держатся времена, что, она распалась?

И не думает ли он теперь, быть или не быть,- этот новый Гамлет в поисках выхода из своего положения: несправедливо обиженный, брошенный, преданный, может быть, он все пытается кому-то объяснить что-то, все пишет в уме письма, вероятно, так: деточки, дети мои, быть или не быть? Был я или не был?