Он был мой самый лучший друг   ::   Хандусь Олег

В дальнем углу, под белой с пятнами простыней, вздрагивало тело молодой матери. Еще не растворившийся румянец блуждал по ее усталому лицу.

Отвернуться, отвернуться! Но невидимая сильная рука сдавила затылок и тыкала внутрь развалин, как слепого щенка в миску. И сердце выкрикивало в такт: смотри! смотри! смотри!

Никто не решился искать там оружия. Взводный приказал продолжить чистку.

Битумные скалы отсмеялись в лучах заходящего солнца. Их морщины отяжелели и приняли страдальческие очертания, а ночь все не торопилась прикрывать ущелье. От земли исходило парное молочное свечение, и хотя вверху уже проступили звезды-внизу было смутно, но еще светло.

Мы поужинали всем отделением, подогрев на костре гречневую кашу с тушенкой, Ели молча, молча пили чай. Потом, посапывая и перебрасываясь негромкими фразами, стали укладываться: кто на панцирях БТРов, кто на тентах машин. Заняло свои места боевое охранение. Как обычно, я разбросал на броне масксеть, снял тяжелый ремень с подсумком и лег Ладони — под затылок, под правый бок — автомат. Где-то совсем близко свиркал сверчок, а издали с болотным ознобом доносилось бульканье жабы. Прямо на меня смотрела Большая Медведица. Малая. Мысленно соединяя прямыми другие звезды, я не заметил, как уласкал ночной бархат — все поплыло, и фигуры, которые я создал, рассыпались от черного блеска глаз. Так может смотреть только Юлька!

— Э, ты не спишь? — Я вздрогнул, повернулся: внизу стоял Лешка. — Поговорим?

— Ходишь тут… Залазь. — Я сел и достал сигарету. — Чего не ложишься?

— Дом из головы не выходит. Это я их…

— Ты ведь не знал. На твоем месте мог быть

любой.

— Любой. Не знал. — Лешка словно пробовал на вкус эти слова. — А что мы знаем?! Что если бы не мы, то американцы, что мы друзья. Нет, что-то не то мы делаем…

— Не развозись. Помнишь, как ты говорил мне? Это такой, самый трудный момент. Завтра будет уж легче. До дембеля всего чуть больше ста дней.

— Нет. Легче не будет. Ни завтра, ни потом. Я пойду к этим людям.

— Это волчья стая. Они тебя растерзают.

— Люди не могут жить по волчьим законам.

— Иди. Я не смогу тебя удержать. Только знай: ты мне не друг, если уйдешь, и все будут считать тебя дезертиром.

— Спи. Ладно. И я пошел спать. Утро мудренее ночи.

То, что дальше, об этом мне особенно трудно вспоминать. Утром его среди нас не оказалось. Весь день мы искали вдоль излучины быстрой горной реки. На другую сторону он перебраться не мог. Нашли. Не стоит описывать то, что нашли.

Вечером я сделал записью своем дневнике: «2 апреля. Сегодня отправили Лешку. Вернее, то, что от него осталось. Он был мой самый лучший друг».

____________________

Мы живые еще!