Остров, или христиан и его товарищи   ::   Байрон Джордж Гордон

Не мне поведать горестные были

Тех, что страду путей едва избыли,

В опасности и страхе день и ночь,

Все духом утвердившись превозмочь,

Хоть плотью так иссохли, голодая,

Что сына б не узнала мать родная,

Как выкрал пропитанье рок у них

И лютый голод, истощась, стал тих;

Как поглотить пучина их грозила,

То вдруг спасала, и ладья скользила,

Полуразбитая, стремленьем вод,

Что, мощь круша, выносят к брегу плот;

Как их гортань и внутренность горела,

И туча каждая, что в небе зрела,

Надеждой зрела им, - и до костей

Мочил их, благодарных, штурм ночей,

И капли, выжатые из холста,

Как жизнь - впивали жаждущих уста;

Как беглецы от лютых дикарей

Бросались вновь в прибежище морей;

Как призраками встали из пучины

Неслыханные рассказать кручины,

Мрачней всего, чем были о пловцах,

Плач пробуждают жен, и дрожь в сердцах.

X

Так участь тех свершалась. Миру весть

Об них дошла, и за страдальцев месть

Восстала. Мщенья требуют уставы;

Поруганы преданий флотских славы...

За буйным мы последуем полком!

Еще им страх возмездья незнаком.

Они плывут над водною могилой,

Чтоб вновь хоть раз увидеть остров милый,

И в жизни вольной воскресить хоть раз

Недавней неги быстротечный час.

Там беззапретная их ждет свобода,

Земли богиня - женщина, природа!

Там нив мирских не откупать трудом,

Где зреет хлеб на дереве - плодом.

Там тяжб никто за поле не вчиняет.

Век золотой, - что золота не знает,

Царит меж дикарей - или царил,

Доколь Европы меч не умирил

Невинной вольности простых уставов

И не привил заразы наших нравов...

Прочь, эта мысль! Еще они верны

Природе: с ней чисты, и с ней грешны...

"Ура! На Отаити!" - общий зов;

Ему послушен трепет парусов.

Ветр потянул - живые встрепенулись,

Дыханьем бурным выпукло надулись.

Корабль бежит, и мимо ток течет,

И быстрый ток крутая грудь сечет...

Так волн Эвксинских девственный простор

Взрывал Арго - и все же влекся взор

Пловцов в ту даль, где скрылось их родное...

Ах, эти - прочь летят, как ворон Ноя;

Но за любовью взмыл и черный грай:

Гнездом голубки красен юный рай!

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

I

Приятны Тубонайские напевы.

За риф коралла сходит солнце. Девы

Заводят хоры легких вечерниц:

- "Уйдем под сень, где сладкий щокот птиц!

Чу, горлица воркует из дубровы!

То не богов ли из Болотру зовы?..

Нарвем цветов с прославленных могил:

Они пышней, где воин опочил.

И сядем в сумерках: сквозь ветви туй

Лиются тихо чары лунных струй...

Живых ветвей таинственные шумы

Печальные взлелеют нежно думы.

Потом на мыс взбежим - следить валы,

Дробимые о гордые скалы!

Отпрянувши, столбами пены белой

Они взлетают в воздух потемнелый.

Прекрасный бой! Счастливая судьба

Глядеть в тиши, как их стремит борьба!..

И море любит заводей разливы,

Где месяц гладит космы влажной гривы".

II

"Цветов нарвем на гробовых порогах

И пир зачнем, как духи в их чертогах!

Потом - утонем в резвости прибоя!

Потом - от игр стихийных грудь покоя,

Возляжем, блеща влажными телами,

На мягкий мох, умащены маслами;

Венки свивая из цветов могильных,

Венчался загробным даром сильных!..

Ночь пала... Вызывает Муа нас!

Бой колотушек звучен в тихий час!

Уж факелы чертят багряный круг;

Уж ярость пляски топчет светлый луг.

Туда, туда! Вспомянем времена,

Как пировала наша сторона,

Пред тем что Фиджи в раковину зов

Военный протрубил - и из челнов

Встал враг!.. С тех пор он цвет наш юный косит;

Глухая нива плевелы приносит;

Отвыкли мы знать в жизни только радость

Любовных ласк да лунной ласки сладость...

Пусть!.. Палицу нас враг учил взвивать

И в чистом поле стрелы рассевать.

Своих посевов жатву он пожнет!

Нам пир - всю ночь; война - чуть день блеснет!..

Кружися, пляска! Лейся в кубки, кава!

Кому заутра смерть, заутра - слава!

В наряде летнем в путь мы выйдем смело,

Оденем чресла тканью таппы белой;

Увьем чела живой весной веселий,

А шеи - радугами ожерелий...

Как перси, посмуглев под их пыланьем,

Вздымаются воинственным желаньем!"

III

"И пляска кончилась.