Повесть о плуте и монахе   ::   Бояшов Илья Владимирович

Не отходила от Алешки счастливая матушка, вся в слезах от радости:

– Не отпущу более от себя, не отдам кровиночку. Пусть рядом со мною ест, пьет Алешенька, пусть, пусть играет себе на дудочке!

Соседи, слыша с утра до вечера частушки, которые распевал мальчишка, жалели его родителей:

– Видать, на роду написано пропасть непослушному! Увело его с дороги прямой по колдобинам, по рытвинам. Что же будет потом с малым, коли сейчас разбойничает?

И сердились – просвистел он им все уши своею дудочкой. Лишь дурачок Теля радовался возвращению плута. Никуда он не отходил от товарища, глядел ему в рот да приплясывал.

11



Вернулся домой потаскушкин сын и застал пустой свою избу – куда его мать подалась, никому было неведомо.

Пожалели его в деревне. Сшили всем миром порты и рубаху, сплели лапти – и отдали прислуживать пастуху. Ранним утром пастух будил малого, гнали они стадо в поля, к густым подлескам. Разбредались коровы – и уходил в тень пастух, волоча за собою кнут. Малому же как-то сказал:

– Сделай себе дудочку. Славно слышать пастухову свирельку.

Алеша сделал себе дудочку – но пела его свирелька печально, словно плакала.

Не выдержал пастух, погладил по вихрам мальчишку:

– Хочется слезы лить от твоих песен! Выводил бы веселую плясовую, от которой ноги бы сами бежали… Так нет! Не по годам серьезность твоя!

Доставал он хлеб, протягивал малому:

– Ешь, только не выводи так жалобно. Не береди душу.

12



Царевич же Алексей сидел во дворце возле открытых окон.

Услышал он одним вечером – далеко-далеко, за дворцовыми парками, за воротами играет детская дудочка.

Тошно стало царевичу. Слезно просил он мать-царицу:

– Отпусти меня в парк срезать веточку. Хочу сам себе сделать свирель…

Испугалась царица. И запретила сыну даже из окон выглядывать. Дядькам строго наказывала:

– Как бы ни плакал царевич, как бы ни требовал – не давать ему ножей, не выпускать и на лестницы!

Принесли царевичу мягких лошадок, тряпичных кукол – лучшие мастера сработали игрушки царскому сыну. Как живые были ватные лошадки, куклы были сшиты с великим тщанием – не мог он зацепиться за них, пораниться. Но не притрагивался царевич к царским игрушкам. Желал сам смастерить себе простую дудку. И не мог этого сделать!



Глава III



1



Прошло время: Алешка-плут, когда вырос, подался в кабак. Теля рядом с ним терся – таращил дурачок на друга восторженные глаза.

Трактир с утра до ночи плясал да дрался. И пел плут, увеселяя гуляк:

– Была кузница – сгорела.

Была мельница – сплыла!

Был сарайчик – батька пропил,

А избушку пропил я…

Кормили Алешку курятинкой да свининой, блинами с икрою и расстегаями, смеясь над его проделками. Трактирные девки сажали Алешку с собою за стол, на него заглядывались, гладили его кудри и вздыхали по красавчику. И текло вино и пиво по столам из опрокинутых бутылей, валились под стол пьянчужки. Отплясывал Алешка, в одной руке зажимая жареную баранью ногу, в другой – масленый блин. Выучился он выделывать коленца на зависть любому плясуну – и славно выкомаривал, сам одетый в рубаху, в поддевочку, в красные шаровары да мягкие сапожки, розовощекий и пригожий. И млели от него трактирные девки, кормили, приголубливали, наливали водки да наливочки, пододвигали соленых огурчиков, грибков со сметаной.

Раз посадил он себе на колени смазливую девку.

Сказали подгулявшие мужички, выглядывая в трактирные окна:

– Батька твой прознал, где ты! Сюда идет. Ну-ка смотри, надерет тебе уши… Убегай, бесстыдник, прячься.

Алешка спел:

– Лошадка каренька, маленька

Стоит у кабака.

Не папаша ли приехал

По меня, по дурака?

Девка с его колен спрыгнула, в окно заглянула и закричала:

– Мрачнее тучи идет твой родитель, несет с собой вожжи.