Утонувшие надежды   ::   Старк Ричард (Уэстлейк

Они колются и ширяются даже в тюрьме, покупая зелье у охранников, вольняшек, посетителей - у кого угодно, даже у тюремного капеллана. Но спроси у них, почему они не пошли к специалисту по подбору профессии и встали на путь преступления, хотя ни бельмеса в этом не смыслят, и тебе скажут, что в их бедах виновата политика, а они - лишь ее жертвы.

Дортмундер кивнул.

- Я слыхал об этих типах, - сказал он. - Так говорят, когда хотят добиться смягчения приговора, а то и освобождения на поруки.

- Мура все это, Эл, - продолжал настаивать Том.

- Том, да ведь и мы с тобой в свое время вешали судье на уши такую же лапшу, - осторожно заметил Дортмундер.

- Ну ладно, - сказал Том. - Допустим, ты прав. Но, как бы то ни было, из-за инфляции содержать и кормить человека в тюрьме, в тех условиях, к которым мы все привыкли, становится все дороже, а бюджет урезают... Известно ли тебе, Эл, - прервал сам себя Том, - что заключенные с большими сроками самые здоровые люди Америки?

- Понятия не имел, - признался Дортмундер.

- Так вот, это истинная правда, - сказал Том. - Размеренная жизнь без всяких потрясений, однообразная пища, бесплатная врачебная помощь, регулярные занятия физкультурой - все это приводит к тому, что самыми здоровыми людьми нашего общества оказываются те, кто сидит пожизненно. Это подтвердит любая страховая компания.

- Ну что ж, должно же быть хоть какое-то утешение, - отозвался Дортмундер.

- Вот-вот. - Том снова выдавил смешок. - Сидишь в камере и утешаешься тем, что на воле ты бы помер раньше. - Том отпил кофе - при этом его губы, казалось, оставались плотно сжатыми. - В общем, все одно к одному удорожание питания и содержания, сокращение бюджета, теперь у них еще меньше денег на содержание и питание - плюс на воле бродят целые толпы мужиков от семнадцати до шестидесяти лет, которых нужно сажать и кормить. И вот губернатор решил сделать мне подарок к семидесятилетию. - Том улыбнулся Мэй плотно сжатыми губами: - Вам и в голову не пришло бы, что мне уже семьдесят?

- Это точно, - согласилась Мэй.

- А я выгляжу моложе Эла, - сказал Том.

Мэй взглянула на Дортмундера, нахмурив брови.

- Джон, - сказала она, - почему он называет тебя Элом? Если ты знаешь его, а он знает тебя и если твое имя - Джон (а тебя действительно зовут Джон), так почему он продолжает называть тебя Элом?

Том издал звук, который мог означать смешок.

- Это наша с Элом тюремная подначка, - сказал он.

- У Тома весьма своеобразное чувство юмора, - объяснил Дортмундер. - Он узнал, что мое второе имя - Арчибальд и что оно мне не нравится.

- Ты это имя просто ненавидишь, - заметила Мэй.

- Самое худшее, что происходит при задержании, - продолжал Дортмундер, - это когда легавый смотрит мне в глаза и говорит: "Джон Арчибальд Дортмундер, вы арестованы!" В такие мгновения у меня просто колени подгибаются, и все из-за этого имечка.

- Короче говоря, Том узнал о твоей ненависти к своему имени и с тех пор называет тебя этим именем?

- Совершенно верно.

- И это он придумал тебе прозвище Эл как уменьшительное от Арчибальд?

- Да.

- Типичная тюремная подначка, - усмехнулся Том.

- И это называется чувством юмора, - сказала Мэй.

- Какая ты понятливая, - отозвался Дортмундер.

- Эл, - произнес Том, - скажи, ты достаточно близок с этой женщиной? Я имею в виду, не стоит ли нам переговорить наедине?

- Видишь ли, Том, - ответил Дортмундер, - если ты собираешься много общаться со мной, то тебе придется мириться с ее присутствием. Такие дела.

- Хорошо, - сказал Том. - По мне - так все в порядке. Просто хочу, чтобы ты был в своей тарелке.

- Тебе что-то от меня нужно, Том? - спросил Дортмундер.

- Да, мне кое-что от тебя нужно, - ответил Том.