Рабочий Шевырев   ::   Арцыбашев Михаил

Он, очевидно, все время находился в страшном волнении: то подпирал голову руками, то оглядывался по сторонам, то ерзал на стуле, что-то отыскивая у себя по всем карманам и ничего не находя. По временам он посматривал на Шевырева и, кажется, очень хотел заговорить, но не решался. Шевырев заметил это, однако смотрел холодно и никакой поддержки не оказывал.

Наконец, после одной особенно козырной выходки парня с серьгой, вызвавшей громовой хохот мастеровых и окончательное смущение легковерного мужичонки, длинношеий человек повернулся к Шевыреву и, искательно улыбнувшись, показал на парня головой.

- Отча-янной, должно быть, жизни человек! - вежливо заметил он.

- Да... - неохотно отозвался Шевырев.

Длинношеий человек, точно этого только и нужно было, решительно повернулся и с таким видом, как будто махнув на все рукой, сказал:

- Вы, товарищ, из наших... рабочий, видно?

- Да, - опять коротко ответил Шевырев. Длинношеего человека всего передернуло.

- Послушайте, можно вас просить... Я только три дня, как приехал в столицу... Нельзя ли у вас узнать, как бы мне насчет работы. Слесарь я... А?

Глаза его смотрели на Шевырева просительно и робко, но лицо все-таки сохраняло восторженное выражение.

Шевырев помолчал.

- Не знаю, - ответил он, - я сам без работы. Работы нигде нет... Застой. В городе сейчас несколько десятков тысяч безработных...

Человек с восторженным лицом, слегка открыв рот, молча смотрел на Шевырева. Потом лицо его стало меняться, бледнеть и распускаться и вдруг приняло выражение наивного бессильного отчаяния. Он откинулся на спинку стула и развел руками.

- Зачем вы сюда приехали? - неожиданно и даже озлобленно спросил Шевырев. - Неужели вы не знаете, сколько голодного народу сюда едет. Сидели бы там, где были.

Человек опять развел руками.

- Нельзя было... Рассчитали по волчьему билету... Что ж станешь делать?

- За что ж так? - почти равнодушно спросил Шевырев.

- Так. Забастовка. Ну... депутатом товарищи выбрали... Тогда-то не смели трогать, а теперь, как успокоение пошло, и припомнили, значит... Ну, и вон!

- А вы где работали?

- На копях... В слесарях был.

- Депутатом были?.. Что ж товарищи не выручили?

Шевырев произнес это со странным и недобрым выражением, но смотрел в сторону, точно внимательно прислушивался к новой брехне парня с серьгой.

Слесарь удивленно посмотрел на Шевырева.

- Какая там выручка!.. Пригнали три роты солдат, пулемет поставили... Вот и все!

- А вы разве не знали, что этим кончится?

- То есть... в будущем, разумеется... а пока, конечно, знал...

- Зачем же шли?

- То есть как зачем?.. Товарищи выбрали...

- А вы бы отказались, - по-прежнему безучастно глядя в сторону, возразил Шевырев.

- Ну, как же так... Если все станут отказываться, тогда что ж...

- Однако же против пулеметов лезть все отказались?

- Это дело другое... Мало ли что, на смерть!.. Люди семейные, жены, дети.

- А вы бессемейный?

Слесарь слегка вздрогнул, потупился, потер лоб и тихо ответил:

- Мать есть...

Он помолчал, глядя в угол; и, казалось, тоже внимательно слушал забористого парня с серьгой.

- И хотел посля того инженер выдать за меня дочь, да я отказался...

- П-пчему? - с жалостливым недоверием спросил мужичонка, вперив восхищенный взгляд в рот парню.

- А пытаму, милый человек, что я мастеровой, пролетарий, а она дворянка. Конешно, очень она мне и самому приглянулась, а только нам не рука... На прощанье, значит, она мне сама шампанского вынесла и говорит: "Я вас, Елизар Иваныч, очень уважаю и всегда помнить буду..." Ну, и... кольцо золотое дала... Как же!

- Ну? - придвинулся мужичонка.

- Ну, что ж... Кольцо и теперь... в ломбарде за пять цалковых лежит. Нонича я не при деньгах, опосля уже выкуплю, носить буду... Нельзя, потому память!

- А что, братцы, я вам скажу! - вдруг совершенно другим голосом сказал парень, поворачиваясь к прочим слушателям. - Попал я в Пензе на аглицкий завод, братьев Морис называется...