Рабочий Шевырев   ::   Арцыбашев Михаил

- Я рабочий. Я это знаю хорошо.

В голосе его прозвучала подавленная силой воли болезненная горечь, и Аладьеву вдруг стало его жаль.

- У вас, верно, жизнь была очень тяжелая... Это вас и озлобило. Невозможно, чтобы вы верили в то, что говорите... Ведь это, простите, пахнет человеконенавистничеством!

- Я не боюсь этого слова, - холодно возразил Шевырев. - Я действительно ненавижу людей, но то, что вы называете "озлобило", я считаю "научило".

- Чему?

- Видеть правду, которую усиленно стараются скрыть люди сами от себя.

- Зачем же им скрывать, если они все таковы? И что вы называете этой правдой?

- Надо скрыть, чтобы одним жить на счет других. Это обыкновенный обман... А правда в том, что все инстинкты человека хищны...

- Что вы говорите! Все! - с волнением вскрикнул Аладьев. - А любовь, а самопожертвование, а жалость?..

- Я не верю. Это то же платье, чтобы скрыть неприглядную наготу и защититься от хищных инстинктов, которые делают жизнь невозможной... Продукт идей, а не природы человека... Дрессировка... Если бы любовь, не половая, конечно, жалость и самопожертвование были такими же врожденными инстинктами, как хищничество, то вместо капитализма была бы христианская республика, сытые не могли бы смотреть, как умирают голодные, и не было бы господ и рабов, потому что все стремились бы жертвовать друг другу и было бы равенство. А теперь не то...

Аладьев в волнении встал и заходил по комнате, шагая тяжело, как будто ходил за плугом по распаханной земле.

- В человеке живы два начала - божеское и дьявольское, если взять терминологию наших мистиков. Прогресс - это борьба между двумя началами, и только, а вы...

- А я думаю, что если бы эти два начала в чистом виде равны были бы в природе человека, то жизнь не могла бы быть так отвратительна, как теперь... Нет!.. Простая борьба за существование изобрела эти лозунги, как изобрела паровозы, и телефоны, и медицину...

- Ну, хорошо... Допустим... Следовательно, человек способен воздействовать на свою психику, и тогда отчего же вы не верите в торжество этих начал над хищничеством?.. Идеалы медленно, но верно пробиваются в жизнь, и когда они восторжествуют и уравняют права человека...

- Этого никогда не будет, - равнодушно возразил Шевырев. - Одновременно с ростом прогресса растет и сложность жизни... Круг ее расширяется и будет расширяться бесконечно, как бесконечна вселенная... Борьба за существование есть вечный закон и прекратится только тогда, когда прекратится самое существование.

- Значит, вы не верите в лучшие формы жизни?

- В новые - да, в лучшие - нет.

- Почему же?

- Потому, что человек счастлив и несчастен не оттого, что ему причиняется зло или добро, а потому, что в нем есть врожденная способность к страданию и наслаждению.

- Это парадокс!

- Нет - только правда. Есть люди, которые съедают столько, сколько другие вчетвером; они будут голодны, если съедят порцию только трех человек... Те, которые живут на экваторе, страдают, когда температура ниже десяти градусов тепла, а те, что живут на Камчатке, рады, когда температура подымается выше двадцати градусов холода... То же самое во всех областях человеческих чувств, отношений и потребностей... Это не потому, что жизнь так плоха, а потому, что человеку свойственно чувство страдания... Каковы бы ни были условия его жизни, в них всегда окажется повод для страдания... Если бы житель каменного века мог перенестись в нашу жизнь мечтой, он подумал бы, что видит рай на земле... А мы вот дожили до его мечты и так же, если не больше, несчастны, как и он... Я не верю в золотой век.

- Ну, знаете... - с невольным холодком в душе сказал Аладьев, - ^ это какая-то дьявольская религия безверия!.. Извините меня, но я не верю, чтобы вы говорили искренне...

- Напрасно, - холодно улыбнулся Шевырев.