Река не может молчать   ::   Возовиков Владимир Степанович

Аннотация: Повесть из сборника «лучших произведений советских писателей о сегодняшнем дне Советских Вооруженных Сил, о воинской службе в мирное время». Посвящена войсковым разведчикам. Дана с сокращениями.

---------------------------------------------

Владимир Возовиков

Река не может молчать

На черном плесе реки гулко ударил сом, вскрикнула спросонья птица в прибрежном тростнике, и старый кабан, пробиравшийся к воде, замер на тропе, часто втягивая воздух узенькими кратерами ноздрей. Он слышал, как по сухой камышине пробежала мышь, как с тоненьким скрипом точили сладкий стебель куги острые зубы ондатры и редко шлепал по сырому илу бродяга-лягушонок. Старого секача мало тревожили привычные звуки ночи, и все же маленькие глаза его сверкнули в темноте желтыми сверчками и мохнатые уши настороженно обратились в одну сторону.

Неизвестный зверь крался в темноте наперерез секачу, все отчетливее доносилось его глуховатое урчание и тяжелый, уверенный ход. Хозяину прибрежных троп не понравилось чужое вторжение, и он злобно фыркнул, предупреждая непрошеного гостя. Но тот не убавил хода, не изменил пути, и тогда зверь, наклонив мощный клин головы – так, чтобы клыки мгновенно вошли в тело противника, – ринулся вперед… Внезапно пахнуло бензином, горьким железом и пугающим запахом человека. Черная туша отринула от близкой угрюмой тени, ринулась в тальники, не разбирая дороги…

– Вот бурдюк пустой, чуть не врубил в скат, – ругнулся водитель машины рядовой Оганесов, напряженно смотревший в узкий, слабо светящийся экран прибора ночного видения.

– Кого это вы? – так же негромко спросил сидящий рядом офицер.

– Да кабана, товарищ старший лейтенант… Поддеть нас, кажется, собирался, – видно, за чужого зверюгу броник принял.

Старший лейтенант Плотников недоверчиво покосился на солдата, прильнул к бронестеклу, пытаясь что-либо рассмотреть впереди. Узкий проход в темной, сплошной стене тростника выводил к широкой речной заводи, у недалекого берега вода тускло отсвечивала. Двигатель работал почти бесшумно, и Плотников слышал шелест мелкой осоки и сонное чмоканье ила под широкими скатами бронированного вездехода.

С легким плеском вода расступилась под машиной, вездеход осел, качка и толчки пропали, на экране прибора ночного видения лежала ровная желтоватая гладь залива. Вездеход держался на плаву, едва касаясь скатами речного дна.

– Глуши, – приказал старший лейтенант водителю и, обернувшись к безмолвно сидевшим позади разведчикам, коротко бросил: – Маты – на борт…

Неслышно откинулась броневая крышка люка, и разведчики один за другим выскользнули наружу. Толстые камышовые маты, снопы речной травы, клубки моха и водорослей были приготовлены с вечера и запрятаны у берега в тростниках. Оставалось накрыть ими выступающую над водой броню машины, замаскировать ствол пулемета под вывернутую с корнем старую ольху – и боевая машина превратится с виду в обычный плавучий островок, каких немало тащит река.

Осторожно выбравшись наружу, Плотников огляделся. Вода с черными омутами теней, в которых дрожали звезды, была неподвижной. Вторжение машины в ночную жизнь речных обитателей прошло незаметно. Поблизости кормился утиный выводок, слышались шорохи, писки, взмахи молодых крыльев, журчание процеживаемой в клювах воды. Кажется, глушь дикая, а между тем в трехстах метрах ниже по течению реку пересекала линия переднего края, где каждый квадратный метр водного зеркала, прибрежных зарослей и холмов просматривался в ночные прицелы. Высокая стена тростника хорошо укрывала погруженную в воду машину, и все же Плотников опасливо пригибался, устраиваясь на верхней броне.