Сборник рассказов   ::   Мураками Харуки

Но один мой школьный друг был близок с этими ребятами — а я в силу некоторых причин целый месяц дармоедом жил у него в квартире, познакомился там с ними, и они меня сразу стали считать за своего. Думаю, здесь сыграло роль еще и то, что я умел сосчитать очки при игре в маджонг. Так или иначе, относились они ко мне очень по-доброму и даже звали с собой кататься. Я отказывался, говорил, что мне ничего не интересно кроме отжиманий от пола. А сегодня думаю, что зря так говорил. Они были по-настоящему добрыми людьми. Даже если бы я и вправду любил отжимания гораздо больше лыж, говорить так не стоило.

Приятель, у которого я жил, был от нее без ума — с самого начала и до тех пор, покуда хватает моей памяти. Она и в самом деле принадлежала к тому типу, который сводит с ума большинство мужчин. Даже я — встреться мы с ней при немножко других обстоятельствах — мог бы влюбиться с первого взгляда. Изложить на бумаге, в чем состояла ее привлекательность — задача сравнительно нетрудная. Для исчерпывающего представления о ней достаточно отметить три момента, а именно: (a) ум, (b) переполненность жизненной силой и (c) кокетливость.

Она была невысокая, худенькая и отлично сложенная, а энергия из нее так и била. Глаза блестели. Рот был прорезан одной упрямой прямой линией. На лице обычно держалось будто бы недовольное выражение, но иногда она приветливо улыбалась — и тогда весь воздух вокруг нее моментально смягчался, точно произошло какое-то чудо. Я не пытался питать никаких чувств к ее наружности, но мне нравилось, как она улыбается. Так что нельзя утверждать, что я не влюбился бы в нее ни при каких обстоятельствах. Совсем давно, еще школьником, я видел в учебнике английского такую фразу: "схваченный весной" (arrested in a springtime) — так это как раз про ее улыбку. Смог бы разве кто-нибудь ругать теплый весенний денек?

Своего парня у нее не было, но трое из компании — и мой приятель, конечно, среди них — горели к ней страстью. Она же никого из троих особенно не выделяла, умело манипулировала всеми тремя в зависимости от обстоятельств. Да и сами эти трое, по крайней мере внешне, друг другу на ноги не наступали, вели себя вежливо и казались вполне веселыми. К этой картине я привыкнуть не мог — но, в конце концов, то были чужие проблемы, меня не касавшиеся. Я не лезу куда попало со своим мнением.

С первого взгляда она мне сильно не понравилась. В вопросах испорченности, как мне и полагалось, я был большим авторитетом, и определить, до какой степени она испорчена, никакого труда не составило. Ее и баловали, и нахваливали, и оберегали, и задаривали — всего этого было с лихвой. Но проблема тем не ограничивалась. Разные потакания и деньги на карманные расходы еще не есть решающий фактор в том, чтобы ребенок испортился. Самое главное в том, кто несет ответственность за оберегание ребенка от излучений всевозможных деформированных эмоций, которые вызревают в окружающих взрослых. Если все отступились от этой ответственности и ребенок видит вокруг одни умильные лица, то такой ребенок определенно испортится. Это как сильные ультрафиолетовые лучи, поджаривающие обнаженное тело на полуденном летнем пляже — нежному, новорожденному «эго» наносится непоправимый вред. Вот в чем основная проблема. А то, что ребенка балуют или дают слишком много денег — это всего лишь побочный, сопутствующий элемент.

Когда мы с ней первый раз увиделись и обменялись двумя-тремя словами, а после я немножко за ней понаблюдал — мне, откровенно говоря, стало совсем тошно. Пусть даже причина и не в ней, думал я, а в ком-то другом — все равно не надо так себя вести. Пусть даже человеческие «эго» сильно разнятся и в принципе уродливы по определению — ей все-таки стоит сделать хоть какое-то усилие.