Сердце Бонивура   ::   Нагишкин Дмитрий Дмитриевич

Японцы оживлённо разговаривали между собой, тыча пальцами в сторону крейсера, смеялись, обнажая крупные зубы. Их весёлое оживление подчёркивало угрюмую насторожённость собравшихся в порту.

Сквозь толпу протискивался худощавый японец.

Его окликнула полная женщина в каракулевом саке:

— Жан, Жан! Подите сюда!

Японец остановился, поклонившись женщине:

— Конници-ва, Иванова-сан! Здравствуйте!

— Я ждала вас, мне сегодня надо завивку сделать, Жан! — сказала женщина.

Парикмахер учтиво улыбнулся и с сожалением покачал головой.

— Сегодня нет, Иванова-сан. Во Владивосток прибыл императорский крейсер… Оцень радости много. Сегодня не можно работать! — Японец торжественно указал глазами на рейд.

— Зачем крейсер-то пришёл? — спросил парикмахера пожилой усатый человек в кепке.

Японец напыжился, выпрямился и важно проговорил:

— Защищать имущество и жизнь японских граждан.

— Смешной вы, Жан! — улыбнулась женщина. — От кого же вас надо защищать?

Парикмахер отвёл глаза в сторону. Какая-то напряжённость проглядывала во всех его движениях. Он снисходительно усмехнулся:

— Во время таких беспорядков, которые есть в России, мадам, — важно сказал парикмахер, — японский император думает о своих детях, которые живут в этой стране! — Словно спохватившись, он вдруг переменил тон и произнёс будничным голосом: — Мы маленькие люди, Иванова-сан, нам ничего не известно!

Дама опять обратилась к нему:

— Скажите, Жан, что там написано?

Крючковатые иероглифы чернели по борту крейсера.

— «И-ва-ми»! — прочёл парикмахер вслух. — «Ивами» называется этот крейсер. — Какой-то огонёк зажёгся опять в глазах парикмахера. Он не мог равнодушно смотреть на этот корабль, стоявший на рейде, на флаг с красным кругом. Он добавил: — У нашего императора очень большой флот!..

— Жан! — сказала дама, усмехнувшись. — Да вам-то какое дело до этого? Вы же куафер, а не моряк!

— Да, мадам, — ответил парикмахер и, раскланявшись, присоединился к своим соотечественникам, направлявшимся дальше вдоль пристани.

— Ишь, занёсся! — промолвил рабочий, прислушивавшийся к этому разговору, провожая японцев взглядом. — Флота у ихнего императора много, а!..

3



Японцы сгрудились у центрального причала. Они шумели, приветственно махали шляпами, носовыми платками, а кое-кто маленькими национальными флажками. Потом японцы задвигались, пропуская кого-то, и закричали враз:

— Банзай!

— Чего это они заколготились? — спросил рабочий, стоявший возле ребят, с любопытством вглядываясь в происходящее.

На причал вышла группа японцев. Один из них был в циллиндре, просторном чёрном пальто с пелериной и лаковых штиблетах.

— Японский консул! — сказал рабочий.

Консул заложил руки в белых перчатках за спину и, блеснув выпуклыми стёклами роговых очков, сказал что-то одному из пришедших с ним; тот быстро развернул какой-то свиток, что держал в руках, — это оказался японский флаг, — и принялся размахивать им, привлекая внимание крейсера.

— Сигналит! — сказали в толпе.

— Кого-то ещё ждут, ишь, место расчищают!

И верно, приехавшие с консулом японцы принялись поспешно оттеснять толпу в сторону, так что теперь консул со своими подчинёнными был на виду у всех.

Засигналили и на «Ивами».

Консул глядел на крейсер не мигая — весь воплощение важности, — не шевелясь, не поворачивая головы, подняв вверх своё изжелта-смуглое лицо с редкими седоватыми усами.

От борта «Ивами» отвалил маленький белый посыльный катер. На палубе его тесной кучкой стояли офицеры.

Со Светланской послышались автомобильные гудки. Несколько машин с разноцветными флажками на радиаторах спускались к порту. Люди шарахнулись в сторону, расступившись коридором. Машины остановились у каменных плит причала, где находился японский консул.