Сети разврата   ::   Образцов Александр

Я бегу в слезах и без кофточ

ки под его покровительство, но он почему-то не верит в мою

чистоту и относится с брезгливостью. Он дает мне пять руб

лей на первое время и выводит на улицу. С тех пор вот уже

год я веду в Москве жизнь без прописки, обучаясь рисунку

на курсах. Разговор про пять рублей у нас стал нарицатель

ным, потому что Глебов - максималист. СТАРАЯ ВЕШАЛКА. Эта история тоже хороша!..Теперь я точно за

рыдаю!.. МОЛОДОЙ ГЕНИЙ. Обождите рыдать! Я хочу, чтобы вы услышали

историю, которая называется: "Любимый ученик". В четырнад

цать лет я с золотой медалью окончил, потом поступил, по

том защитился на третьем курсе и стал кандидатом, докто

ром, потом членом различных обществ - математических, аст

рофизических и т.п. Обсерватории рвали меня на части! И

вот теперь, после всех триумфов, вы видите перед собой

надломленного, усталого, изверившегося человека. А между

тем мои косвенные вклады в народное хозяйство составили бы

около одиннадцати миллиардов золотом! ДАМОЧКА. Ах! Милый! СТАРАЯ ВЕШАЛКА. Золотом! (Рыдает.) МОЛОДОЙ ГЕНИЙ. Да, золотом! Или в конвертируемой валюте. Что

равнозначно. Но злая воля моего руководителя, старого,

бездарного академика Вермонтского, маразматика, саботажни

ка, сластолюбца и стяжателя выбила меня из рабочей колеи.

И вот перед вами бывший ученик, доктор наук в отставке. Я

работаю теперь во вневедомственной охране и проверяю про

пуска у сотрудников своего же института. Если бы вы виде

ли, как вчера я отхлестал своего бывшего руководителя, так

называемого действительного члена! Семь с половиной минут

он доказывал мне подлинность своей личности! Рожа у него,

надо сказать, была здорово помятая. Нализался, видимо, на

общем собрании Академии наук. (Кричит.) Мы перетряхнем их

гадюшники! Мы выбросим на помойку истории змеиные клубки

дутых величин!

Художница в одиночестве аплодирует. Затем сти

хает.

ДАМОЧКА. Все гении таковы.

Отходит к полукушетке, устраивается в прежней

позе.

ДАМОЧКА. Ах! Как не хочется мне идти на работу, Нинель Исидо

ровна! Ах! СТАРАЯ ВЕШАЛКА. А по этому поводу, дети, у меня есть своя

история, которая называется: "Любимая работа". Тридцатые

годы, как известно вам по музыкальным произведениям и по

произведениям кино, были годами напряженной, но одновре

менно праздничной жизни. Пришла пора и мне устраиваться

после шести с половиной классов. В то время у нас не было

такого: хочу - не хочу. В то время у нас была любимая ра

бота. У меня, например, была любимая работа медсестрой. То

есть, вначале эта работа называлась "нянечка" и "санитар

ка", и только попозже я выслужилась, уже перед войной. Как

я ее любила, свою работу! Халатик на мне всегда был

чистенький, сама я была завита раскаленными гвоздями. Ког

да я уходила на пенсию, уже в новое время, мне подарили

электрический самовар на пять литров емкостью. Вот и вся

история моей жизни. Не правда ли, забавно? МОЛОДОЙ ГЕНИЙ. Какая суровая простота! И истинно народное

терпение! И юмор! Вы интересны мне. Да. СТАРАЯ ВЕШАЛКА. Ах, если б вы меня видели на ночном дежурстве

в лучшие годы! Когда я шла по темному коридору, от меня

летели искры, как от электросварки! МОЛОДОЙ ГЕНИЙ. Как вы образны! СТАРАЯ ВЕШАЛКА. Я была постоянно голодна, но моя поджарость

была мне по душе. Я могла пять ночей не спать! И синие те

ни у глаз придавали мне... ХУДОЖНИЦА. Давайте я вас нарисую. СТАРАЯ ВЕШАЛКА. Нет-нет! Я уже пятнадцать лет не фотографиру

юсь. ХУДОЖНИЦА. Я буду рисовать вашу внутреннюю сущность. СТАРАЯ ВЕШАЛКА (твердо). Не надо. ДАМОЧКА. Нарисуйте меня. ХУДОЖНИЦА. Вас? (Думает.) Хорошо. Я нарисую вас...

Уходит, возвращается с планшетом.

ХУДОЖНИЦА. ...роскошной советской содержанкой. Это будет со

вершенно новое в жанровой живописи сегодняшнего дня. ДАМОЧКА.