Шестой прокуратор Иудеи   ::   Паутов Владимир

 – П-п-прости, что п-п-побеспокоил т-тебя! Но дело, неотложное дело, дело государственной в-в-важности…

Услышав его обращение к себе: «Великий прокуратор», – я невольно усмехнулся, видимо, так он надеялся задобрить меня, снискать моё расположение и благосклонность. Прочая же его болтовня про дело государственной важности была просто пропущена мимо ушей без особого на то внимания.

«Глупец! Он не понимает, что люди сами же унижающие своё достоинство, более всего заслуживают недоверие. Но те, кто предаёт своих друзей и соплеменников, жалости не достойны, но вызывают брезгливость и ненависть. Предатель он и есть предатель, пусть даже и работает во благо Рима, – подумал я, с отвращением глядя на склонившуюся спину тайного соглядатая. – Разве можно любить собаку, кусающую руку своего хозяина, ведь она не будет верна ему в случае серьёзной опасности, но трусливо, поджав хвост, сбежит в кусты».

Мой посетитель тем временем продолжал что-то бормотать себе под нос, видимо, свои извинения, просьбу простить его за неучтивость и всякую прочую чепуху про какое-то неотложное дело.

– Хватит болтать! – резко оборвал я поток утомившего меня пустословия. ? Говори, зачем пришёл? Я не звал тебя! Может, тебя действительно подослали, как тайного моего убийцу? Если нет, то для чего ты тогда проник в сад обманом? А…? Ну! Чего молчишь? Говори! Но, если твоё дело не государственной важности, как утверждаешь тут, то сейчас же позову стражу и прикажу выдрать тебя кнутом.

Несмотря на наступавшую темноту я увидел, как лицо моего незваного гостя стало мертвенно-бледным, и на лбу крупными каплями вдруг выступил пот. Он весь сразу как-то съёжился, от страха и ужаса часто заморгал своими жёлтыми, чуть навыкате глазами, быстро наполнившимися слезами. Не прошло и секунды, а состоявший у меня на службе тайный соглядатай вдруг тихо завыл тонким противным голосом, представив, наверное, как воины будут стегать туго сплетёнными ремнями кнута по худой и тонкой его спине, срывая с тела кожу и живую плоть. По щекам пришедшего иудея покатились слёзы и он, упав на колени, с трудом ворочая языком выдавил из себя чуть слышно:

– Прости, повелитель, прости меня, что пришёл без твоего вызова. Но он здесь. И я хотел… Я думал… Мне показалось…

– Кто он? Не мямли, говори толком! Что ты хотел и что думал, меня совершенно не интересует, – строго прикрикнул я на своего соглядатая, перебив, заново начавшееся было его словоблудие. Хотя мне и без лишних слов стало понятно, о ком идёт речь, но я просто не подал вида, что догадался.

– Как кто?… – искренне удивился мой незваный посетитель. – Тот, за кем ты меня приставил следить! Он уже пришёл в город и до самой пасхи намеревается оставаться здесь вместе со всеми двенадцатью своими учениками, – сказав эту фразу, соглядатай немного призадумался, а затем добавил, – вернее одиннадцатью, если не считать меня. Ночевать же он решил в Гефсиманском саду, что рядом с горой Елеонской, называемой Масличной. Хотя его ещё приглашали на постой в одну небольшую деревню под названием Вифания. Там проживают две сестры, имя одной из которых Марфа, а вторую зовут Марией. Но он отказался. Сказал, что в саду лучше. Их можно взять всех разом. Я покажу его и место ночлега и… – торопливо говорил тайный лазутчик.

– Ты, глупый раб, видно сошёл с ума, если думаешь, что я лично пойду задерживать какого-то нищего проповедника и сопровождающих его таких же, как и он, оборванцев? Знай, дурак, что ни он, ни все остальные его сопутники мне вовсе не нужны!

– Но он готовит восстание и подбивает народ к неповиновению. Он призывает… – удивлённо проговорил иудей.

– Да полно тебе, – засмеялся я от души, – с такими преданными учениками как ты и одиннадцать твоих дружков не устраивают восстаний и не ходят свергать правителей. Иди, иди прочь, раб! Ты смешон и глуп, а потому достоин наказания за то, что хочешь обмануть римского прокуратора каким-то несусветным бредом.