Сибилла   ::   Теккерей Уильям Мейкпис

К сожалению, приходится отметить, что в "Сибилле" мы находим очень мало портретов живых лиц, очень мало ядовитой иронии или гротеска в стиле Гилрея; вместо этого автор преподносит нам бесконечные рассуждения в духе венецианской теории и возвышенной загадки Молодой Англии, славословие сосланному семейству Стюартов, насмешки над "великими английскими семействами эпохи реформации" и выпады против "голландского штатгалтера" и "голландской финансовой системы".

Политические симпатии автора принадлежат одновременно аристократии и простому народу. Впадая в аристократическое настроение, он безоговорочно поддерживает трон и обрушивается на знаменитые семейства вигов, которые так плохо обходились с августейшим монархом; с другой стороны, он полон расположения к простым людям и отзывается о них с умилением, не менее приторным, чем умиление Эллистона, который разрыдался, исполняя роль Георга IV в театре "Друри-Лейн"; он требует от нас сочувствия королеве Анне и осуждения бесславной, безбожной и безнравственной памяти бедняги Вильгельма III! Аминь. Но ее величество королева Анна давно умерла. На Вильгельма III уже не стоит тратить порох. Насколько лучше было бы выставить на осмеяние Ригби или Пиля! Если бы Аристофан обрушил свой гнев на Кадма или выставил обманщиком Геракла, вряд ли греческие зрители очень живо воспринимали бы его выпады. Точно так же нельзя ожидать, чтобы наши читатели с большим жаром отнеслись к тем премудрым и малопонятным для них вопросам, которые вдохновляют сатиру мистера Дизраэли. Если уж к "Конингсби" понадобился ключ, то в качестве ключа к "Сибилле" книготорговцы должны выслать своим сельским клиентам историю Реформации, Революции и всех политических партий со времени воцарения королевского дома Ганноверов, популярное изложение общественной, политической и экономической жизни норманнов и англосаксов, историю сельского хозяйства, промышленности, банковского и кредитного дела, работы Бэрка и Болинброка, подробно разбираемые в "Сибилле"; вот тогда читатель будет в состоянии оценить эрудицию автора этого замечательного произведения, а затем, полностью освоив эту политическую энциклопедию, составить собственное мнение о его теориях. Даже не отличающийся, кат; правило, робостью газетный критик вынужден в отчаянии отступить перед подобным сочинением. Чтение одного справочного материала займет добрых десять лет, и что к тому времени станется с "Сибиллой"? Где (увы!) королева Анна? Где нидерландский властитель, финансовая система которого вызывает такое возмущение у мистера Дизраэли? Страницы "Сибиллы" могут к тому времени исчезнуть так же бесследно, как исчезли таинственные книги Кумской Сивиллы.

Однако автор, столь пламенно возлюбивший монархию и столь ожесточенно высмеивающий всплывших на революционной волне нуворишей, полон самой горячей симпатии к простому народу и посвящает большую часть своего романа размышлениям о его будущем и описаниям его нынешнего состояния. Некоторые из этих картин производят потрясающее впечатление. Пожалуй, лучшие страницы во всех трех томах - это те, где описываются страдания батраков, которых хозяин, крупный землевладелец, согнал с их участков, чтобы сократить налог на бедных, взимаемый с его милости - батраков, живущих вдалеке от места работы и умирающих от голода и нужды в жуткой колонии, где их вынудили поселиться. Эти страницы написаны честной, правдивой и благожелательной рукой. Видимо, автор поставил себе целью окинуть взглядом все виды человеческого труда: из сельскохозяйственного района он ведет нас в фабричный, затем в шахты. Здесь, как нам сдается, его перо несколько утрачивает силу, но не от недостатка сочувствия, а от недостаточного знакомства с предметом.