Сон дураков   ::   Будимир

ГЛАВА 1

НАЧАЛО СЛУЖБЫ

Службу в Советской Армии я проходил на территории Украины, недалеко от Харькова.

Войсковая часть, куда я попал, располагалась на территории бывшего женского монастыря.

Первое, что делают с новобранцами — приводят в подобающий для армии вид. Для этих целей служит баня, куда нас и привели. Баня представляла из себя жалкое зрелище. Она находилась в одном здании с котельной и являла собой памятник сталинской индустрии с ужасно коптившей в небо трубой и щербатым красным кирпичом, испещрённым надписями типа «ДМБ-83».

Баня, по своей сути, есть врата в армию, там нам суждено было оставить свою гражданскую шкуру в виде тех шмоток, в которых нас доставили сюда, и облачиться в форму доблестной советской армии. Внутри баня также выглядела удручающе. Голые стены, крашеные уже облупившейся масляной краской, гулом отражающиеся звуки жестяных шаек и негромкие голоса моющихся. Пар от горячей воды заполнял весь объём отделения для мытья. Поэтому, блуждая словно в тумане, долго приходилось искать свободную шайку и мыло, а затем, когда воду удавалось набрать, отстояв очередь, искать свободное место, где можно примоститься и помыться. Так как в очереди за водой стоять охоты мало, то мы старались обойтись одной шайкой воды, хорошенько намыливались, затем смывали мыло из шайки.

Помывшись таким непривычным ещё для нас способом, мы выходили в раздевалку, где нас ждали несколько очередей за получением обмундирования: сапог, ремней, трусов, портянок, х\б. Очень тщательно подходили к размеру сапог, они должны были быть как раз на ногу, но остальное если на два-три размера больше, то ничего страшного, весит мешком — ну и пусть, салага хорошо не должен выглядеть. Облачившись в форму, я стал совсем другим человеком. «Теперь я военный» — с небольшой долей гордости подумалось мне. Надев военную форму, я подумал, что выгляжу как в кино, и некоторое время даже наслаждался ей. Я представлял, что являюсь документальным кинематографистом и, как сторонний наблюдатель, изучаю жизнь военных.

Нас, молодых бойцов повели в казарму. Мы шли через всю часть, неумело шагая в непривычно тяжёлых сапогах. На нас с интересом глядели старослужащие.

— Эй! Откуда вас привезли? — спросил один из них.

— Из Москвы, — ответили из строя.

— Вешайтесь! — своеобразным колоритом подбодрил нас старослужащий.

Они явно смеялись над нами. Им-то уже известны все тяготы службы. А нас вели, словно скот на закланье. Мы не знали, что ожидает впереди.

Вот это и забавляло старослужащих.

Я с интересом смотрел по сторонам, рассматривая территорию части, где мне придется впоследствии служить два года. Агитационные плакаты, аккуратные дорожки и много-много роз. Чувствовалось, здесь любят порядок. Проходя мимо плаца, я невольно обратил внимание на марширующих солдат. Мне даже стало нравиться здесь. До этого моё воображение рисовало армию только в грязных тонах, практически ничем не отличающейся от зоны.

Мы поднялись в казарму. Вокруг чистота. Огромные окна делали её светлой. Дощатый пол было покрашен темно-красной краской, сверху покрыт мастикой и натёрт. Высокий потолок позволял установить двухъярусные кровати.

Нас построили в центре казармы, распределили по взводам, познакомили со своими сержантами и выделили каждому койку и тумбочку. Мне досталось место на втором ярусе, чем я и остался доволен.

Самые трудное время в армии — это первые дни. Я ещё не отдавал себе отчёта, что всё, тепличная жизнь под крылышком родителей закончилась. Здесь никто и не подумает жалеть тебя, входить в твоё положение. Здесь есть устав и по нему надо жить, а выше устава имеется прихоть сержантов.