Состоится при всякой погоде   ::   Кассиль Лев Абрамович

Лодка Звездина некоторое время назад ушла в большой поход и до сих пор не возвращалась. Матч был назначен на прошлое воскресенье, подплаву удалось перенести игру на сегодня, но лодка и сегодня не вернулась, и, значит, ворота подплава оставались без испытанной и надежной стражи: Самошин, Куличенко и Воронков не могли участвовать в игре. Это повергало в отчаяние и команду и всех, кто болел за подплав. Правда, у подводников нашлись хорошие запасные игроки и юркий длиннорукий малый, уже разминавшийся в воротах, брал мяч за мячом, пробитый игроками, которые вышли «постучать» перед началом.

Подводники пробовали было отменить матч, ссылаясь на туман и дождь, что делало игру на скользком каменном плато опасной, но «матч состоится при всякой погоде» – таков закон людей спорта. И матч состоялся.

Как ни старалась запасная тройка спасти свои ворота, все же через пять минут рукастому вратарю подплава пришлось выгребать из сетки ворвавшийся туда мяч. И, как полагается, оркестр на палубе стоявшего у стенки причала миноносца заиграл насмешливо: «Понапрасну, Ваня, ходишь, понапрасну ножки бьешь…» Прошло еще десять минут, и опять оркестр помянул Ваню – второй мяч посетил ворота голубых.

Болельщики на скалах хватались за голову, в отчаянии сдирали с себя бескозырки и вслух тосковали по Самошину.

А Самошина все не было. Не было Куличенко и Воронкова. Лодка Звездина не возвращалась из моря, и уже несколько дней не было связи с ней. Наши радисты перехватывали сообщение с немецких кораблей о том, что лодка обнаружена и враг преследует ее…

Игра тем временем продолжалась. Снова нападали красные. Но вот матч пришлось прервать. В порту завыла сирена воздушной тревоги. Вторя ей, залилась сирена судьи на поле, и неумолимые правила противовоздушной обороны заставили игроков и зрителей немедля сорваться с мест и поспешить на свои корабли, поднявшие клетчатые флаги, и в убежища, выдолбленные в скалах. Там, в каменных пещерах, болельщики обступили неудачливых подводников, корили их, умоляли поддержать честь подплава, хватали и трясли за мокрые плечи, били себя кулаками в грудь, обтянутую отсыревшей тельняшкой, клялись, божились, ругались. Наверху тем временем стучали зенитки, отбивавшие налет. Потом капитан-лейтенант Сумский, рефери матча, подбегая по очереди к входу всех укрытий, сиреной вызвал игроков и зрителей обратно на стадион. И снова началась игра. Уже висел над воротами подплава третий неотвратимый мяч, как вдруг тяжелый, тугой удар прокатился над морем и пошел бродить из ущелья в ущелье и поплыл над сопками, будя чуткое северное эхо. За первым ударом последовал второй, еще более плотный и протяжный. Все на скалах поднялись разом, глядя в сторону моря, и запасной вратарь подплава, успевший поймать несшийся в ворота мяч, видя, что на него никто не нападает, так и замер на своей мелом очерченной площадке.

В ворота гавани медленно вползало длинное зеленоватое тело подводной лодки. На узкой палубе тесно, плечом к плечу, рядком выстроились люди, похожие издали на шахматные фигурки. Мигнуло огнем у дула орудия, разбухло серое облачко, потом оно улетучилось – третий удар потряс округу, валко прокатился по фиорду и замер за сопками.

– Вернулись! Пришли! – кричали вокруг меня бегущие к берегу краснофлотцы, взбрасывая на ходу вверх бескозырки и от радости обнимая друг друга. – Три раза пальнули! Считай, три посудины под заныр пустили. Урааа! Самошин пришел!…

И вдруг обогнавший всех высокий моряк остановился, медленно поднял руку и указал на что-то.

– Флаг-то, гляди, флаг… – тихо заговорили вокруг меня.

– Может, на захождение спускали и фалы заело? Потому и не поднят «до места», – сказал неуверенно молоденький старшина.

Ему никто не ответил.