Тень счастья   ::   Телешов Николай Дмитриевич

И Рыбакову, находившемуся в таком настроении, особенно неприятно было весь день глядеть на своего визави, Синюхина, сидевшего за такой же конторкой, лицом к нему, писавшего такие же цифры, стучавшего так же на счетах. Это был человек лет пятидесяти, с лысой головой, с холодными насмешливыми глазами, с коротко подстриженной седеющей бородой и подстриженными усами - точно давно не бритый. Он говорил всегда мягким и ласковым голосом, всегда с улыбкой, но не было для него ничего святого в жизни и не было человека, над которым бы он явно или тайно не насмехался. Рыбакову всегда был неприятен этот старик, а теперь особенно противно было встречать или чувствовать на себе его пристальный насмешливый взгляд, идущий куда-то дальше, чем может быть позволено, словно он нащупывает всегда этим взглядом чужую тайну и начинает рыться в чужой душе.

Но никогда Синюхин не был так ненавистен Рыбакову, как именно в этот полный ожидания и радости вторник.

Мартовское солнце каждый день на несколько минут все более задерживалось на небе; дни становились длиннее, и в воздухе чувствовалось приближение весны. Окончив в пять часов занятия в конторе, Рыбакоз вышел на улицу.

Времени до шести было слишком много, и он пошел потихоньку по направлению к бульвару, где была назначена встреча, избегая людных улиц, пробираясь тихими переулками. Ему хотелось обдумать, о чем он будет говорить с незнакомкой, но мысли были несвязны; билось только сердце сильнее, чем всегда, и в голову лезло что-то совсем постороннее, ненужное и пустое. Он волновался; ожидание было страшно, но сладко. Так, не замечая ни пути, ни времени, он пришел к памятнику слишком рано. Поглядел на грязный, перемешанный с песком, подтаявший снег, на светлое небо и пошел дальше по бульвару; потом опять вернулся; но было все-таки рано. Тогда он сел на скамью и начал читать, взглядывая то и дело на часы и не понимал того, что читает.

На скамьях сидели какие-то мальчишки, няня с детьми, курьер с портфелем, несколько женщин и стариков - всё люди не из тех, которые могли быть ему сейчас интересны.

Когда оставалось только десять минут до условленного часа, Рыбаков опустил газету на колени и стал следить за всеми, кто проходил.

Проходившие мимо были так непохожи на ту, которая должна сейчас появиться. Но вот - прошла какая-то женщина, молодая, с строго красивым лицом, с ясными глазами .. Не она ли?.. Но та прошла и не вернулась... Рыбаков взволнованно глядел ей вслед и совершенно не заметил, как рядом с ним кто-то сел на скамью и развернул газету.

- Вот неожиданность! - раздался знакомый голос. - Здравствуйте, Виктор Васильевич.

И Рыбаков, к ужасу своему, увидел возле себя улыбающееся лицо Синюхина и его жесткие глаза, окруженные золотом очков.

Ему вдруг стало неловко и обидно. Он разозлился и сам ответил вперед, не дожидаясь вопроса:

- Сказал, что в пять будет готово, а теперь, оказывается, только к шести приготовит. Вот и сижу, дожидаюсь.

- Про что это вы говорите, я не пойму.

- Да портной обманул. Сказал, в пять... А вы тоже по делу сюда?

- Я здешний. Я живу здесь: вон мои два окошка! - указал он куда-то рукою - Каждый вечер прихожу сюда перед обедом газеты читать. Посижу полчаса, да и домой.

Он вынул часы; было начало седьмого. Рыбаков вспыхнул и торопливо достал свои часы; у него показывало шесть.

"Ровно в шесть..." Таким точным указанием заканчивалось письмо. Именно сейчас наступило и течет это драгоценное время... Где "она"? Придет ли? И если придет, то как познакомятся они при этом соседе? Ведь их засмеют потом в конторе! Главное, засмеют ее!.. Она подойдет доверчиво, откуда ей знать, что рядом сидит злейший насмешник... Нет! Необходимо уйти... сейчас же; скорее, пока она еще не пришла.

Руки его стали дрожать. Он быстро встал и поклонился.