У храма Великой Скорби   ::   Шэ Лао

Поэтому при всем своем великодушии и искренности он по обязанности должен был держать нас в руках.

Придя в школу, учитель Хуан с первого же раза всем понравился, быть может, потому, что не был похож на других учителей. Другие учителя отличались от книг только тем, что умели говорить, и мы относились к ним так же почтительно, как к книгам. И сами они, и их интересы принадлежали к какому-то чужому, недоступному нам миру. Учитель Хуан ничуть не походил на них - он был простым человеком: ел вместе с нами, спал вместе с нами, вместе с нами читал книги.

Но через полгода появились недовольные: и получившие от него замечания за нарушение порядка, и охотники показать, что у них самих есть голова на плечах - им слово, а они в ответ десять; были и любители сначала набезобразничать, а потом пресмыкаться.

Случилось как-то маленькое недоразумение, после которого оказалось, что друзей и врагов у наставника поровну. Все началось с того, что ученикам захотелось помитинговать во время занятий, а инспектор Хуан не разрешил. Это посчитали бесцеремонным вмешательством. А он по своей наивности потребовал решить голосованием, можно ли проводить собрания в учебное время. Хорошо еще, что его предложение прошло с перевесом в три голоса. И хотя волнения вскорости сами по себе улеглись, авторитет его упал наполовину.

Недоброжелатели Хуана поняли, что настало их время, еще одна такая заварушка - и он полетит. По крайней мере трое учителей претендовали на совмещение должности инспектора и преподавателя. Самым рьяным был учитель ручного труда, который лучше всего умел работать языком. Если не считать полноты, он был прямой противоположностью господину Хуану. Как-то на уроке он сказал, что за восемьсот монет в месяц он с удовольствием подавал бы и ночные горшки. Многим ученикам он нравился: на его уроках можно было хоть спать - все равно свой балл получишь. А при таком, как он, инспекторе и вовсе настала бы райская жизнь! После той неприятной истории с голосованием у него в комнате каждый вечер происходили совещания, что вскоре принесло первые плоды. Учителя Хуана старались скомпрометировать перед директором, на классных досках то и дело появлялись надписи "жирный боров", "заплывшая харя".

Господин Хуан знал о происходящем от учеников. И как-то неожиданно взял отпуск на день. А вечером в комнату для самоподготовки явился сам директор и сообщил, что господин Хуан приходил к нему с прошением об отставке, но согласия не получил. Директор сказал:

- Если кому не нравится наш прекрасный инспектор, можете оставить школу. Если же им недовольны все, я уйду вместе с ним.

Никто не произнес ни слова. Но не успел директор ступить за дверь, как несколько учеников помчались к преподавателю ручного труда и устроили там экстренное совещание.

Через день учитель Хуан, как всегда, был на посту, только сильно осунулся. После занятий он собрал учеников. Явилось не больше половины. Он взошел на кафедру, словно намереваясь произнести речь. Но вдруг улыбнулся, помолчал, а потом тихо сказал всего одну фразу:

- Простим друг друга! И больше ничего.

После летних каникул в школе день ото дня ширилось движение за отмену ежемесячных экзаменов. Взрыв произошел перед праздниками. Ученики отказались сдавать экзамен преподавателю английского языка, и, когда он выходил из класса, вслед ему неслась брань.

Скандал дошел до самого директора, но тот поддержал систему ежемесячных экзаменов. Тогда учащиеся потребовали убрать преподавателя английского языка. Некоторые предлагали, правда, разделаться заодно и с директором, но большинство решило пока ограничиться сменой учителя. Не идти же, в самом деле, против директора! Бойкот экзаменов был временно снят с повестки дня.