Убивец   ::   Короленко Владимир Галактионович

может ли быть, например, эдакое дело, чтобы вдруг человека железом не взять...

-- Неужто из любопытства стоило убивать другого, да и себе жизнь портить?

Бродяга посмотрел на меня с каким-то удивлением.

-- Жизнь, говоришь?.. Себе то есть?.. Какая может быть моя жизнь? Вот нынче я Михалыча прикончил, а доведись иначе, может, он бы меня уложил...

-- Ну, нет, он не убил бы.

-- Твоя правда: мог он убить меня, -- сам жив бы остался.

-- Тебе его жалко?

Бродяга посмотрел на меня, и взгляд его сверкнул враждой.

-- . Уйди ты! что тебе надо? -- сказал он и потом прибавил, понурив голову: -- Такая уж моя линия!..

-- Какая?

-- А вот такая же... Потому как мы с измалетства на тюремном положении...

-- А бога ты не боишься?

-- Бога-то? -- усмехнулся бродяга и тряхнул головой. -- Давненько что-то я с ним, с богом-то, не считался... А надо бы! Может, еще за ним сколько-нибудь моего замоленного осталось... Вот что, господин, -- сказал он, переменив тон: -- ничего этого нам не требуется. Что ты пристал? Говорю тебе: линия такая. Вот теперь я с тобой беседую как следует быть, аккуратно. А доведись, в тайге-матушке или хоть тот раз, в логу, -- тут опять разговор был бы иного роду... Потому -- линия другая... Эхма!

Он опять встряхнул своими русыми волосами.

-- Нет ли, господин, табачку покурить? Страсть курить охота! -заговорил он вдруг как-то развязно; но мне эта развязность показалась фальшивой.

Я дал ему папиросу и вышел на крыльцо. Из-за лесу подымалось уже солнце. С "Камня" над логом снимались ночные туманы и плыли на запад, задевая за верхушки елей и кедров. На траве сверкала роса, а в ближайшее окно виднелись желтые огоньки восковых свечей, поставленных в изголовье мертвого тела.

1882