Учитесь плавать (сборник)   ::   Дебрянская Евгения

Дрочу изо всех сил, настраиваясь на них, или на экран. Не получается. Теперь думаю о тексте и о смысле жизни. Заскочила на минутку моя бывшая девушка — сделать пару звонков, и сразу к окну. Я сижу в кресле, курю. Мне не видно того, что происходит на улице, зато я хорошо вижу, что происходит с ней. Вот она сдвинула вместе ноги, и замерла. Погладила живот, втянула его, сильнее сжала ноги, как если бы ее не пускали по нужде. Лицо напряжено. Я все еще люблю ее и с удовольствием выебала бы сейчас, но боюсь пошелохнуться, испугать, она стоит у окна, не держится за стену, забыла наверное, что легко упасть. Наконец, поворачивается и идет в ванную, включает воду. "Интересно, — по-прежнему курю в кресле, — что у нее под кожей? Кровь, сухожилия, суставы, уже тронутые артритом? Что еще? Почему она больше не хочет меня, а предпочитает теплую струю из водохранилища?"

Не помню по какому случаю (у тебя всегда самые фантастические объяснения) ты пришла ко мне на работу. По-моему, тебе просто хотелось ебаться.

— Нравится? — подставила свою дырку к носу, юбку подбородком придерживаешь, — знаю, что нравится, не говори ничего.

Раздвигаешь волосы.

Разорванная надвое кровавая язва.

Ты обдолбана и вряд ли видишь меня. Что ты видишь? Да, он красный, он пахучий, зверски пахучий. Он пахнет мировой помойкой.

— Убери руку! — ору, — убери, блядь, руку с моей головы! Я на работе.

Кривишься, зло складывая рот.

— СОСИ! СОСИ ЕГО!

Мы в маленькой каморке, где переодеваются артисты и рабочие. Со всего размаху грубо бьешь по лицу. За дверью успокоились голоса. Там всегда кто-то курит. Стоят, прижавшись с той стороны к двери, и курят.

Я сосу и зверею. Пихаю два пальца. Три пальца, четыре пальца…

Я ЛЮБЛЮ ТВОЮ

ЗАМОРОЧЕННУЮ ДЫРКУ

СУКА

Тобою овладевает заносчивая гордость, но в этой унизительной для меня ситуации есть много гаденького и тончайшего наслаждения. Это твоя дырка и, насаженная на руку, ты в полной моей власти. Я могу схватить за матку, вывернуть ее и выпустить из тебя кровь. Стало быть, доверяешь же мне?!

Уже ночью приходит мой сын. Говорит, что останется ночевать. Сын ругается, что нечем заняться. Завтра выходной, и он будет скучать. Я слушаю его и не понимаю. Я курю по две пачки в день — у меня нет свободной минуты ни на что другое. У меня нет времени ходить на работу. Мы давно не понимаем друг друга. В субботу иду на лесбийскую партию. Около 1000 девушек трутся друг о друга. Стою в стороне и зорко отсматриваю публику. Красивая, но вульгарная девица пристраивается рядом. Масляные глаза и короткая бархатная юбка. Мы обмениваемся взглядами. Я согласна, хотя везти ее в гостиницу не хочется. Может в туалет? Она ни о чем не спрашивает и послушно идет за мной в кабинку. Да, да — киваю головой, — она долго танцевала, поэтому мокрая и от нее слегка пахнет потом. У нее мокрые трусы, она спускает их до колен, внутри тоже мокро. Мы долго целуемся, потому что она возится с моим ремнем на джинсах и долго трахаемся, часа полтора, не меньше. Мне она нравится, и я нравлюсь ей. Я не знаю ее имени, а она моего. Может ее бросили, и она тянет время до сна?! В зале она попросила что-нибудь выпить, я дала ей 10 долларов. — Мечтаю совокупиться с акулой! — говорю на прощание, но она в грохоте музыки не слышит меня. — Хочу героин! — страстно шепчет в ухо своей подруги новая знакомая и откидывается на сиденье. Я рассматриваю ее в зеркало заднего вида. Похожа на Janis Joplin. — На худой конец травку, — канючит. Едем в Chinatown, потом в Sunset — домой к Ginger (так ее зовут). Машина мягко плывет по холмам, на горизонте океан, узнаю его по шуму и запаху. — Началась менструация, — говорит ее подруга, принимая душ. — Что ты этим, собственно, хочешь сказать? — спрашиваю. — Что слышала, придется тебе работать.