Вещие сны тихого психа   ::   Николаев Геннадий

И в тот же миг вздрогнул от боли в бедре. Конечно же я был прав: укол шприца, который она прятала за спиной... Я плавно полетел в мерцающую пустоту, корчась от страха: теперь бери меня хоть голыми руками...

(Из секретных записей.

Мы спускались по канатной лестнице, прикрепленной к отвесной скале стальными штырями, какими пользуются альпинисты. Поручни и сетка на проволочных дугах надежно страховали от разных случайностей. Внизу, куда ниспадала лестница, среди прибрежных остроконечных скал бесновались белопенные зеленоватые водяные вихри, они кружились, сталкивались, разлетались и снова набрасывались на камни, вздымая тучи брызг. Мощные валы, иссиня-черные, с белыми гребешками, катились из туманной дали Байкала косыми рядами бесконечно, уныло, неотвратимо, как послания судьбы с того света. Ветер восточный, шелонник - вздымал водяную пыль, и вся пустынная бухта с замысловатым бурятским названием, распростершаяся к югу от нашей скалы, была затянута словно туманом.

Вертолет, доставивший нас, должен был увезти солдат, которые работали здесь целый месяц, - со свистом завращались лопасти, мотор взревел на полную мощность, и зеленая хищная птица с красной звездой на борту, клонясь боком, улетела вдоль бухты в туманную даль. Операция "МУРИК-3" началась! Главное на сегодня - запустить программу. Так решил Папа. Хотя за ночь с муравьями ничего не случилось бы, ни дождь, ни холод им не страшны, в отличие от нас, людей. Мы изрядно вымотались, были голодны и хотели спать. Но Папа решил так, значит, так тому и быть. Он нетерпелив, как истинный ученый. Мне тоже не терпелось проверить систему, которую придумали мы с Галей и на которую ухлопали столько сил и времени.

Пещера, выбранная Папой для опытов, была обнаружена и обследована давно, еще академиком Окладниковым. Тут жили люди палеолита - это, считай, свыше двух миллионов лет назад! Однако ничего особенного в пещере не нашли, ни костей, ни настенных росписей, и пещера была надолго оставлена в покое. Вспомнили о ней мы - сотрудники Спецлаборатории Института биофизики Академии наук. Впрочем, если быть точным, то Институт биофизики и сама Академия были лишь прикрытиями для сугубо специальных исследований, но - не будем спешить, сначала проверим, не контролируется ли сам процесс воспоминаний! Если все под контролем - дело дрянь, тогда вряд ли успею рассказать о том, о чем еще никому не удавалось говорить вот так, открыто...)

Кажется, слава богу, никаких помех. Я их чувствую мгновенно: голова словно разбухает, вот-вот взорвется, и мозги вылетят наружу. Мой лечащий врач, господин Матцке, выписывает мне горы таблеток, а усердная Джильда без конца вонзает свое жало в мое исколотое тело. Но ночной дежурный, он тут вроде медбрата, хотя в Питере был известным психиатром, естественно доктор наук, Мирон Абрамович Герштейн каждый вечер собирает пилюли в большую банку, наливает из-под крана воды и, поболтав, сливает всю эту муть голубую в унитаз. При этом он крестит унитаз и тихо произносит "Аминь!". Кстати, он второй человек на планете, который читает все это. Первая читает, разумеется, Галя. По ее совету я доверил доктору и секретные мои записи. Я решился на это после того, как он сказал, что, по его мнению, я вполне адекватен, но с некоторыми отклонениями. При этом он добавил с кривой усмешкой: "А кто, скажите, в этом мире без отклонений, может быть, доктор Матцке или я?" И так заразительно засмеялся, что я проникся к нему доверием. А в самом деле, чем отличаются родители и тетушка Франца от самого Франца? Только тем, что у бедняги какое-то расстройство слюнных желез.