Война балбесов, хроника   ::   Слаповский Алексей

В Полынске сроду не бывало ни власти, ни народа в том понимании, в каком привыкли понимать. Если же пьяный Елдырьев накануне плюнул в проезжавшую мимо машину начальника городской управы — не доплюнув, кстати, — то здесь не больше, чем совпадение — плюс непредсказуемость бесшабашного елдырьевского характера.

Газета «Сегодня» причислила событие к межнациональным конфликтам, основываясь на факте драки в местной гостинице с лицами кавказской национальности. Неточно и по дате, и по сути: дрались сами лица друг с другом, то ли армяне с азербайджанцами, то ли осетины с мингрелами, то ли чеченцы сами с собой, милицейский протокол этого не отразил, не будучи составленным. 29-го же июля, то есть в день битвы, ничего похожего не было, за исключением похмельных слов того же Елдырьева, сказанных им спозаранку единственному в Полынске стоящему дантисту Якову Львовичу. Слов этих никто не слышал, но они наверняка были межнациональные: таково елдырьевское к Якову Львовичу устоявшееся и несправедливое отношение.

Можно с натяжкой посчитать людьми разных национальностей жителей Города и Заовражья, потому что заовражные, поселившиеся здесь давным-давно, вышли откуда-то из-под Рязани и говорят «тяленок», «мятель», «тялега», а ведь язык — главное национальное отличие. Тем не менее, заовражные и городские вполне понимают друг друга и даже, что называется, с полуслова, внешность у них тоже одного типа: глаза мелкие и голубенькие, носы картошками, волосы льняные реденькие. Да и записались они в последнюю перепись населения все поголовно русскими. Лишь один человек в графе «национальность» поставил прочерк. Но он поставил прочерк и в графах, где требовалось указать фамилию-имя-отчество, год рождения и пол. Он указал только профессию, нарисовав ракету. Это значило: космонавт. Его зовут Мама. О нем после.

Газета «Коммерсантъ-Дейли» причины войны и битвы увидела в социально-экономических разногласиях: заовражные живут просторно, имеют коров, овец, кур, торгуют на базаре, а городские теснятся по-городскому, не заводят хозяйства, покупают продукты на базаре — и вот, видимо, возмутились монопольными заовражными ценами, устроили потребительский погром.

Вранье! Было всего лишь вот что: все тот же бесконечный Елдырьев 27-го июля, пьяный, конечно, оступился и помял яйца бабушки Панагиной, бабушка кричала. Прибежала жена Елдырьева, заплатила за яйца и очень осторожно повела мужа домой. Дома она соскоблила с его одежды, рук, лица и головы всю яичную слизь, набрав на целую сковородку, и только после этого била его скалкой, табуреткой, полотенцем с петухами, которых сама к свадьбе вышивала, кочергой, сапогами, ногтями, кулинарной книгой «О вкусной и здоровой пище» 1951-го года издания, репродукцией картины Шишкина «Утро в сосновом бору».

Газета «Совершенно секретно» в очередной раз завела речь об организованной преступности, проникшей уже и в дремучую девственную глубинку. Меж тем в Полынске сроду не бывало ни одного вора в законе, домушника, медвежатника — и как их еще там? Приехал однажды молодой человек в черной кожаной куртке, в черных очках, с черным пистолетом, зарегистрировался в городской управе как рэкетир с лицензией, но через три дня, обойдя места торговли и прочие, предполагающие скопление людей и денег, презрительно плюнул и уехал, даже ни с кем не попрощавшись.

Все преступления в Полынске совершались на бытовой почве. Ну, сын Глудов своротил в бане на отца котел, устав от его криков поддать горяченького. Сварил. Наоборот, не сын, а отец Месячных катал вот именно сына на плечах, бегая конем из комнаты в комнату, стукнул головенкой о притолоку. Не спасли.