Ворошиловский стрелок   ::   Мюлькиянц Александр

На этот раз двойное стекло другой рамы было прострелено насквозь. Марья Михайловна минут через десять первая нашла пулю на полу под столом. Федор Константинович, взяв пулю в руки, подошел к окну, зорким взглядом артиллериста пристально посмотрев прострел, воскликнул:

- Маша! Это стреляли на с улицы!

- Как? А откуда же? С крыши что ли?

- Нет, с балкона или окна, находящегося на одной высоте с нашим.

- Федя! Где же, по твоему, этот балкон?

- Напротив, через улицу, восьмиэтажное здание видишь? Так вот, с одного из балконов пятого этажа этого дома. Маша, ты пожалуйста только не спорь, траекторию полета снарядов мы изучали еще до войны на первом курсе училища. Обрати внимание, если бы стреляли с улицы снизу, то отверстие в стекле первой, уличной рамы, должно было быть намного ниже второго, которое ближе к комнате. А у нас прострелы находятся на одной горизонтальной прямой.

Генерал тут же позвонил в отделение, рассказав об очередном обстреле и о своей новой версии.

Милиция оперативно проверив три квартиры пятого этажа дома 4, где жили в основном большие чины военнослужащих, без особых усилий вышла на след и вычислила нужный ей балкон.

12 апреля в День космонавтики домой с работы я пришел навеселе и чуть раньше обычного. Почти узаконенные совковые застолья в отделах всех предприятий нашей великой державы никто не решался отменять.

Захожу в комнату к сыну. У окна против свет стоит очаровательная рыжая пампушка, лет тридцати, в роскошном зеленом костюме, цвета ее искрящихся глаз. Весь контур ее головы буквально сверкал на солнце, образуя некое подобие нимба. От женщины исходило ласковое золотое тепло весеннего дня.

Признаюсь, рыжая женщина - моя слабость! С детства обожал рыжих девчонок: в школе - Эрну Еганян, в институте - Раю Гайдаеву, затем - Искру Белубекову и т.д. Почему-то их все били и дразнили, а я боготворил и по возможности опекал.

Мой девятилетний сын Артем сидит за своим письменным столом, нагло вытянув ноги, лицом к очаровашке. Его по-видимому внезапно застукали с поличным. Как в криминальной телевизионной хронике, на полу аккуратно разложены все улики: три рогатки, четыре коробки с пулями разного калибра и какие-то два листочка со списками имен. Сам сын в прекрасном настроении, ни капли смущения, а когда наши взгляды случайно встретились, он мне даже успел подмигнуть, мол "не горюй!" К моему приходу допрос подозреваемого, по-видимому, был завершен.

Вначале, увидав пампушку я подумал, что это новый классный руководитель Артема, затем мне показалось, что это наш старый начальник ЖЭКа. Я терялся в догадках. Почувствовав мое нервозно-игриво праздничное настроение, рыженькая умница, решив разом развеять все мои иллюзии, вытащив удостоверение красного цвета, четко отрапортовала: старший инспектор по делам несовершеннолетних капитан 32-го отделения милиции Степанова Валерия Сергеевна.

Я с детства так боялся слова "милиция", что после ее представления в глазах у меня потускнело и я напрочь перестал воспринимать цвет. Как будто во мне выключили какую-то кнопку и мне как по телевизору представилась довоенная кинохроника в черно-белом изображении: зеленый костюм ее полинял и превратился в мрачно-серый. Святое свечение вокруг головы мгновенно исчезло, а волосы по цвет стали мне напоминать ржавчину на днище старых "жигулей".

Искорки из ее глаз куда-то исчезли.

Такое впечатление, что из открытого окна, готовясь к очередной съемке опытный милицейский фотограф-криминалист, искусно варьируя освещением, проделывал все эти фокусы.

Моя первая реакция на ее красное удостоверение по трезвой оценке была весьма сомнительной.