Воздушные разведчики   ::   Жарко Владимир Тимофеевич

Летевшая выше и сзади «петлякова» шестерка Смирнова завязала бой с большой группой «мессеров». На помощь «аэрокобрам» подошли оставшиеся на аэродроме Повунден в готовности номер один истребители. Они быстро очистили небо. А израненный разведчик по-прежнему шел по прямой, фотографируя оборонительные сооружения врага. Шестерка Лихобабина ни на шаг не отходила от «петлякова», не допуская к нему ни одного вражеского истребителя.

– Аппараты выключены! – доложил Шаповалов.

– Погорелов, сообщи на КП, что задание выполнено, – сказал Глебов стрелку-радисту. – И еще передай, что самолет подбит, просим обеспечить посадку с ходу.

Глебов старался не делать резких эволюции, выполнял развороты «блинчиком», то есть с малым креном, вел машину на малой скорости. А шестерка Ивана Лихобабина по-прежнему следовала за разведчиком, пока он не приземлился на своем аэродроме.

Когда Пе-2 зарулил на стоянку, специалисты быстро сняли кассеты с пленкой и увезли в фотолабораторию, где все уже было готово к обработке снимков. А старший инженер полка подполковник Демин, инженер эскадрильи капитан Куликов, другие специалисты тем временем осматривали самолет. За годы войны им доводилось ремонтировать всякие машины. Но на этот раз они пришли к единому выводу:

– «Петляков» ремонту не подлежит.

Пробоины самой разной величины не поддавались подсчету. Один осколок, пробив обшивку фюзеляжа и сиденье летчика, застрял в центре парашюта, на котором в полете сидел Глебов. Особенно большая пробоина зияла в левом крыле на месте звезды, причем выходное отверстие было в три раза больше входного – в него могло войти большое ведро.

Подполковник Демин успокаивал летчика:

– Не горюй, Миша, дадим тебе новый самолет.

– И не забывай, что сегодня двадцатое число. Нормально отделались, – добавил Шаповалов, намекая на то, что Глебова дважды сбивали именно 20 числа.

Г. А. Мартьянов, понимая состояние экипажа, сказал:

– Всем троим – недельный отпуск!

На другой день Глебов и Шаповалов ушли в фотолабораторию, где обрабатывалась доставленная ими пленка. И не только потому, что их интересовали результаты своей работы. Они во многом помогали специалистам в монтировании большой фотосхемы. Штаб инженерных войск соорудил макет в масштабе 1: 3000, на котором подробно были изображены система оборонительных сооружений и расположение артиллерийских, минометных и даже пулеметных позиций. Словом, макет получился копией кенигсбергского укрепрайона в уменьшенном виде.

Потом командующий фронтом проводил у макета занятия с командармами, командирами корпусов и дивизий, отрабатывая между частями и соединениями детали предстоявшего штурма Кенигсберга. Кроме того, разведотдел штаба Земландской группы войск составил брошюру-справку «Город и крепость Кенигсберг» и фотопланшет, размножил их и разослал во все части вплоть до батальонов. Теперь не только высшее командование, но и каждый офицер 3-го Белорусского фронта четко представлял детали и свои действия в предстоявшем штурме. Это впоследствии помогло сохранить жизни многим воинам.

Полеты на разведку продолжались. Включился в них и экипаж капитана Глебова. Уже на четвертый день своего отпуска он в полном составе прибыл на командный пункт. Майор Мартьянов сначала отмахнулся:

– Отдыхайте. Меня молодежь штурмует, просится полетать. Потом он согласился с тем, что и опытным экипажам нельзя расслабляться – ведь война не окончена.

В начале марта командир полка, вызвав экипаж капитана Глебова, приказал выполнить довольно сложное задание. Риск был слишком велик. Требовалось перспективно сфотографировать морской канал, проходивший от Кенигсберга до Пиллау.