Всякое барахло :: Гордимер Надин
Страница: 3 из 4 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕАх, сердце женское, как оно беспечно! 22.05.10 - 21:54 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
На постороннего эти намеки производили жалкое впечатление, но двум знаменитостям, мужчине и женщине, взаимные страсть и уважение служили своего рода смазкой, подобной выделениям слезных желез, обволакивающим случайно попавшую в глаз соринку, дабы предохранить радужную оболочку от повреждения.
Знаменитая женщина хотела пойти на церемонию награждения своего возлюбленного; целый месяц он сначала уговаривал, а затем буквально умолял ее отказаться от этой затеи. «Даже если ты выйдешь на Фрейзера через Эбенштейна, возможно ли, чтобы он не почуял неладное? Та еще альковная крыса! Нет, серьезно, любовь моя. На церемонию допускаются только члены научного общества и их жены. Говоришь, пресса? Они не посещают такие мероприятия. Это же не событие мирового значения. Позднее будет выпущен пресс-релиз с перечнем лауреатов. И потом – с каких это пор ты принадлежишь к журналистской гильдии? С чего вдруг такой интерес к деятельности общества? Да тебя же сразу узнает всякий, кто видел фотографии на обложках книг. А каково нам будет делать вид, будто мы незнакомы?..» Очевидно, ее разочарование выразилось в возмущенных упреках, потому что в следующем письме он был вынужден развить эту тему: «Есть вещи, которых мы не можем себе позволить. Ты сама говорила: мы владеем сокровищем, о котором другие не могут даже мечтать. Я даже говорить об этом боюсь, чтобы не сглазить. Это не только “мы”, не только величайшие дары нашей дружбы и близости, но и творческие свершения каждого из нас. Говорю совершенно объективно, дорогая: в скором времени твое имя станет одним из самых громких имен современности… Увы, раз мы не сподобились вместе барахтаться в болоте отупляющего быта, нам не суждено открыто гордиться своим участием в достижениях друг друга. Это – привилегия супружеских пар, чаще всего единственная. Зачем тебе понадобилось изображать из себя университетскую жену, такую, как моя, с которой муж больше не хочет не только спать, но даже и разговаривать, так что ей ничего не остается, как напяливать на публике положенную улыбку – все равно что шляпу…» В другой раз она вознамерилась посвятить ему очередную книгу. Он с горьким сожалением констатировал, что вынужден отказаться от подобной чести. «Как бы ты ни зашифровывала наши имена инициалами или только нам известными прозвищами, ты все равно выставишь нашу тайну на всеобщее обозрение – уже одним признанием ее существования. Давай и дальше хранить ее так, как хранили пять лет. Это – цена счастья. Пусть средства массовой информации теряются в догадках, я и без посвящения знаю, что эта книга – моя надежда на бессмертие». В пять часов вечера Берил Фелс дочитала последнее письмо. В нем не содержалось ни малейшего намека на ссору или даже разрыв; в то же время оно не было и взволнованной запиской с обещанием скорого свидания. Он писал, сидя за своим письменным столом и жуя бутерброд. Посреди мыслей о предстоящем выступлении на конференции в Гонконге его заставили взяться за перо те пять страниц, которые он только и успел прочесть (очевидно, имелась в виду ее новая книга), но спешит высказать, как это «свежо, трогательно и в то же время остроумно»… Берил Фелс встала из-за стола. В желудке урчало; очертания комнаты от резкой смены фокуса стали размытыми, нечеткими. В пепельнице – тупо посчитала она – тринадцать окурков. Со всех сторон ее окружали субботние трофеи, возвращая ощущение реальности собственного существования. Она уставилась на внушительный стол желтого дерева из кабинета директора школы и на мгновение растерялась, как будто, ворвавшись в прошлое других людей, разворошила свое собственное – из мира прямых углов и полированных поверхностей перенеслась в заросший уголок сада с запретными детскими радостями. Она поднесла руки к лицу и украдкой, как ребенок, понюхала пальцы. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|