Выборы со старухой   ::   Юрский Сергей

"Го-ло-су-ют!" - беззвучно, одними губами, пояснила мне жена пьяницы-художника.

"Она уже час голосует", - Зинаида снова сердито поправила очки.

"А-а-а-а! Торопить нельзя! - пропела Елена Герасимовна и объяснила мне: У нас ведь специальной кабины нет, значит, избиратель принимает решение в кабинете".

"Второй час пошел, как принимает решение", - Зинаида взглянула на часы.

"Ну, это право избирателя. Выбор теперь большой. Не то, что раньше кабина была только так, для проформы. К ней и подходить-то боялись, чтоб не подумали, что есть сомнения. Вы, Игорь Александрович, родились в 54-м, да еще 7 ноября, так вам все это по-настоящему-то, слава богу, незнакомо".

"Что за черт! - стукнуло у меня в голове, - это ж просто... от этого свихнуться можно... Откуда она все..."

"Ну, я вас оставлю. Зинаидочка вас не обидит, - сказала Елена Герасимовна и пошла по коридору, уверенно впечатывая в красную дорожку низкие широкие каблуки своих туфель. Потом обернулась и почти игриво пропела: - Игорь Александрови-ич! Паспорта больше не забыва-ать!".

Тут меня и пронзило, как иглой, - ПАСПОРТА! Это все она из двух моих паспортов знает! И про жену, и про развод, и про Мексику - там же виза стоит с датой! Вот и вся разгадка. Но вопрос - когда же она успела все заметить и все запомнить?! Это же прямо цирк какой-то!

Зинаида приоткрыла дверь, заглянула и снова закрыла. Я перелистывал свои паспорта и только ахал - там же все, ну, все про человека рассказано. Только видеть надо.

"Какая у вас Елена Герасимовна наблюдательная".

"О-о! Конечно, - сказала Зинаида. - Елена Герасимовна уникум. Колоссальный опыт. - И добавила, помолчав: - Она здесь еще при Гробовщикове работала".

"Понятно", - сказал я и опять на себя обозлился. Что ты все подлаживаешься, подлизываешься, говорил я сам себе внутри себя, ну что тебе "понятно", к чему ты это сказал? Веди себя независимее, развязнее... Как я мог эту Герасимовну с женой пьяницы-художника спутать? Ну, ничего же общего! Ничего! Эта красится, а та совсем седая, и лицо у той в два раза шире, и зовут ту, теперь вспомнил, кажется, Нина с чем-то. Это ж надо, какая рассеянность, невнимательность, когда рядом есть люди, которые прямо рраз - и вся твоя жизнь отпечаталась.

Зинаида приоткрыла дверь: "Ну, что, Вера Тимофеевна, заканчиваем?".

За дверью что-то проскрипели.

"Ну, ладно, - сказала Зинаида и посмотрела на меня. - Что ж вам так стоять... входите, присаживайтесь, я схожу за вашими реквизитами".

В 201-й стояли три стола и по стулу возле каждого. За правым столом сидела старуха в сером потертом пальто и зеленоватых резиновых ботах. Голову покрывал сильно свалявшийся оренбургский платок. Перед старухой лежали листы. В руке она держала шариковую ручку, и держала каким-то особым манером... как художник, наверное, держит кисть, примеряясь, куда бы посадить пятно.

Я сел за левый стол. А третий стол был пуст. На нем только стояли графин и цветок в горшке. Я было спохватился, что теряю время, а мне завтра уезжать, но почувствовал вдруг, что устал ходить и стоять и что посидеть на стуле очень даже приятно.

"Чеботарев?.." - вопросительно произнесла старуха.

"Что?"

"Конечно... сей месяц... и прошлый... пенсию носят. Но май... и август... и задержки, и грубости такие..."

"Не вмешивайся! - сказал я сам себе внутри себя. - Не твое дело". А старуха и не со мной вовсе говорила, а с бумагами или, может, с этим Чеботаревым, над фамилией которого она сейчас трясла шариковой ручкой. Но знака так и не поставила.

"Если мэр и вице-мэр... что ж они, как склеенные?.. А если вице-мэра от другого?.. Пол прогнил совсем... в прихожей возле двери прямо дыра, и там пробегает кто-то... может, мышь или крыса... а может, еще кто хуже. ...Даже писали вице-мэру... на РЭУ-5 для передачи... ну, игде пиломатериалы?.. Жжем... второй год...