Хижина в горах   ::   Сюэ Цань

---------------------------------------------

Сюэ Цань

Хижина в горах



Цань Сюэ

Хижина в горах

Цань Сюэ -- литературный псевдоним китайской писательницы Ее настоящее имя -- Дэн Сяохуа (род. в 1953 году). В 1969 году закончив только начальную школу, была вынуждена пойти работать на завод. С середины 80-х годов начала публиковать литературные произведения в таких солидных журналах, как "Жэньминь вэньсюэ", "Чжунго". "Чжуншань". "Хижина в горах" -- один из первых ее рассказов, вызвавших, как и остальные, острую дискуссию, Новаторская проза Цань Сюэ не совсем привычна для литературы КНР, где в течение долгих лет внимание к потаенным глубинам человеческой души не считалось достойным "революционной литературы". Как заметил писатель Ван Мэн, ее "акупунктура мгновенно нащупывает нужную болевую точку". Писательница опубликовала более десяти рассказов, три повести и роман. Сборники ее прозы изданы на родном языке на Тайване и в переводе на английский -- в США.

За нашим домом -- глухая гора, а на ее вершине -- дощатая хижина.

А в моем столе -- ящик. Каждый день я навожу там порядок. Если только не сижу в кресле, приладив руки на коленях и прислушиваясь к дальнему вою. Это волки и ущелье подвывают злобному северному ветру, который рвет еловую дранку с крыши хижины.

-- Ну что ты, в самом деле, суетишься? -- с притворной улыбочкой говорит мне мама. - Разве в ящиках когда бывает порядок?

-- Это тебе мерещится! -- грубо бросаю я.-- По ночам, когда луна, к нашему дому подбираются воры, тьма-тьмущая. И дырки в окнах пальцами протыкают, лампу зажги -- увидишь. Вы-то с отцом храпите у себя так, что банки-склянки на полках дребезжат, А у меня голова пухнет, только и спасаюсь, что под одеялом. Но все равно слышу стук на вершине -- там в хижине заперт человек. До самого рассвета зверски в дверь барабанит.

-- Покоя от тебя нет,-- продолжает мама, отступая к дверям. И следит за мной половиной лица. Как смешно вздрагивают мышцы!

Однажды я все-таки решилась разведать, что же там, на горе. Когда ветер стих, полезла, ползу, ползу, а солнце шпарит, слепят, посверкивая, белые камушки, аж мурашки перед глазами забегали, закружилась голова. Так намаялась, даже кашлять начала. На лбу пот выступил, течет по бровям, глаза, соленый, заливает, и ничего-то я там не увидела, ничего не услышала. Вернувшись, постояла у дверей, глянула на себя в зеркало -- ну и фигура, туфли заляпаны, под глазами синие круги.

Что-то она того...-- думая, будто я не слышу, ухмылялись по темным уголкам домашние. И, пока глаза мои привыкают к полумраку комнаты, исчезали, посмеиваясь. Оказывается, они тут без меня по ящикам шарят, перетряхивают, вон мертвые бабочки на полу валяются, стрекозки. А ведь знают, как я всем этим дорожу.

Сверля меня взглядом, сестренка объяснила: "Они хотят помочь тебе в ящике прибрать". И при этом ее левый глаз зеленеет.

Стоит, думаю, припугнуть: "Вой слышала? Как стемнеет, дом окружают волки, во все щели суются. Ты спишь, но тебе слышно, и на пятках холодный пот выступает. У нас тут у всех пятки потеют. Вон, посмотри, какие влажные одеяла, поняла?"

На душе муторно, кое-что все-таки утащили. Мать притворяется, будто знать ничего не знает, а глаза-то опускает. Но я спиной ощущаю злобный взгляд. Как уставится в затылок -- у меня сразу немеет и вспухает кожа, Это они, я знаю, зарывают мои шахматы у колодца за домом, ночью пойду, вырою, а они опять спрячут. А когда копаю, зажигают лампу и в окно подглядывают. Возмущаться -- бесполезно.

За обедом сообщаю им: "На горе-то хижина есть". Уткнулись носом в суп, может, и не услышали.

Откладываю палочки для еды, говорю громче: "Ветер какой, крысы мечутся. С горы камни летят, барабанят в стенку, у вас вон от страха пятки потеют.