Записки русского путешественника   ::   Гришковец Евгений

, понятно, да? У меня только от звука этого голоса (показывает пальцем неопределенно вверх) в детстве все замирало внутри от предвкушения... ну, всего. Всего, понимаешь, поезда, путешествия, а потом моря, Сочи.

Второй. Да, я понимаю, отлично понимаю. Помню, отец сказал зимой, под Новый год, что летом поедем на море. О-о-о! Как я ждал! Я море не видел до этого. Я мечтал! Как буду плавать, сначала научусь, а потом буду плавать. Мне даже снилось... что-то... неопределенное. А потом мы на море приехали..., что-то не помню как... приехали. Я по дороге простудился... Мама меня ругала, мол, как каникулы, так я болею. Губы все в простуде. Помню, только... скука страшная. Одни взрослые, жара... Родителям нравилось..., в кафе-рестораны..., а мне-то до всего этого... В общем, скука! О! Кстати, вспомнил, такое яркое воспоминание о юге... из детства. Перед глазами асфальт, пыль, трава сухая, фантики-бумажки, коленки мои разбитые, в зеленке, и сандалики, с потертыми дырчатыми носами. Сандалики помню свои, потому что скучно бы-ло, я ходил, под ноги смотрел. Вот тебе юг.

Первый. Не..е..е. Ну это тебе не повезло! Ты что? Летом же все удовольствие. Поезд! В вагоне много всего интересного и важного. Все открывается, откидывается... верхняя полка! Ну, ты вспомни. Вот, чай в поезде... Вкус не помню. Но где ещё в жизни чай в стакане с подстаканником? А сахар! Вспомни! Такая твердая, маленькая, приятная пачечка, в ней два кусочка, а на бумажке нарисован локомотив и вагоны, а небо какое-то красное, и видно, что локомотив просто летит. Сахар давала проводница. Нигде такой сахар не продавался, а проводница давала...

Второй. Да! Помню, помню, а сейчас, интересно, дают такой сахар, я давно на поезде не ездил... Помнишь? Только поезд тронулся... И все сразу еду достают. Курица - обязательно.

Первый. Точно! Женщины ворчат, дескать, только тронулись и сразу... А мужики и дети... свое. Всегда курица (спрашивая), а потом... потом?

Второй. Яйца, помидоры, огурцы..., картошка вареная, холодная...

Первый. Да, это понятно, но ты вспомни. Ножик раскладной! Который весь год лежал, а тут... Соль в коробочке или в пузырьке каком-то...

Второй. Копченая колбаса фигурировала часто... Хлеб резали большими кусками, а на второй день шли консервы...

Первый. Консервы! Точно! Причем казалось, что у соседей консервы вкуснее, да? Какие-нибудь рыбные тефтели, но у них была бумажка розовая... и казалось - очень вкусно должно быть. На второй день все друг друга знали, дети, я имею в виду... И карты, карты... Везде играли в карты.

Второй. Помню, помню. И еще, летом в поезде было все время душно, жарко, помнишь? А в тамбуре, хоть накурено и громко, но как-то лучше, да?

Первый. Абсолютно! А между вагонами - очень громко и страшно. Ты же маленький, к тебе эти железки ближе, чем ко взрослым. Близко так к тебе...качаются, двигаются...

Второй. Это точно... Я боялся на станциях выходить... Залезал на верхнюю полку, высовывался в окно и орал: "Папа, папа, мороженого, мороженого!" И ещё сильнее боялся, что отец отстанет и тогда..., а чего тогда..., просто - боялся.

Первый. Не..е..е А мне нравилось на станциях выходить. Все бегают, тетки кричат, мол, того и сего не желаете? Это "желаете? не желаете?" чисто железнодорожное, да? А мужики с длинными молотками? А звук какой они делали приятный? Такой... тук... - только на железной дороге был такой звук, мне он слышался на ночных станциях, когда свет в окно, ... все просыпаются, жмурятся, мужики идут на перрон покурить. Помнишь? Ночью на станциях слышно, как переговариваются какие-то железнодорожники, в смысле, громкоговорители чего-то говорят, громко, гулко, и ничего не разобрать. А потом слышно - тук, тук, потом по нашему вагону - тук, тук, и дальше пошел.

Второй. Да, да..., интересно, кстати. Поезд ночью идет, стучит - ты спишь. Только остановился, даже в поле, затих - ты проснулся. И тишина неприятная такая. А как только поезд пошел, медленно...