Зазубрина   ::   Горький Максим

Какой-то подросток захотел воспользоваться идеей Зазубрины и тоже стал было раскрашивать себе верхнюю губу, но Зазубрина, обмакнув руку в ведро, ловко смазал ему всю физиономию. Подросток фыркал и мотал головой, Зазубрина приплясывал вокруг него, а публика хохотала, поощряя своего забавника одобрительными возгласами.

Именно в этот момент на дворе явился рыжий котёнок. Он шёл по двору, не торопясь, грациозно поднимая лапки, поводил поднятым кверху хвостом и нимало, очевидно, не боялся попасть под ноги толпы, бесновавшейся вокруг Зазубрины и окрашенного им подростка, усиленно растиравшего по лицу ладонями липкую смесь масла и медянки.

- Братцы! - воскликнул кто-то. - Мишка пришёл!

- А! плутишка-Мишка!

- Рыжий! Кисонька!

Котёнка схватили, и он переходил с рук на руки, всеми ласкаемый.

- Ишь, наелся! Брюхо-то какое толстое!

- Ведь как он растёт быстро!

- Царапается, чертёнок!

- Пусти его! Пущай сам прыгает...

- Ну, я подставлю спину... Прыгай, Мишка!

Около Зазубрины было пусто. Он стоял один, стирая пальцами краску с усов, и поглядывал на котёнка, прыгавшего по плечам и спинам арестантов. Это всех очень забавляло, смех звучал непрерывно.

- Братцы! давайте выкрасим кота! - раздался голос Зазубрины. Он так звучал, точно Зазубрина, предлагая эту забаву, вместе с тем и просил согласиться на неё.

Толпа арестантов зашумела.

- Д'ыть, он с того подохнет! - заявил кто-то.

- С краски-то? Ска-азал!

- Валяй, Зазубрина! Крась живо!

Широкоплечий малый, с огненно-рыжей бородой, воскликнул одушевлённо:

- И придумал же, сатана, этакую штуку!

Зазубрина уже держал котёнка в руках и шёл с ним к ведру с краской.

По-осмотрите, братцы, во-от...

- пел Зазубрина:

Красится рыжий кот

В зелёную краску:

Д'воспляшемте пляску!

Грянул взрыв хохота, и, поджимая бока, арестанты раздались, - мне видно было, как Зазубрина, держа котёнка за хвост, окунул его в ведро и, приплясывая, пел:

Постой, не мяучь,

Отца крёстного не мучь!

Хохот разгорался. Кто-то тонким голосом визжал:

- О-ой-й! Ой, Июда косопузая!

- А, ба-атюшки! - стонал другой.

Захлёбывались смехом, задыхались от него; он кривил тела этих людей, сгибал их, сотрясал и грохотал в воздухе - могучий, беззаботный, всё возрастая и доходя почти до истерики. Из окон женского корпуса смотрели на двор улыбавшиеся лица в белых платочках. Надзиратель, прижавшись спиной к стене, выпятил свой толстый живот и, поддерживая его руками, пускал из себя залпами густой, басовитый, душивший его хохот.

Смех разбросал людей во все стороны около ведра. Выкидывая ногами удивительные штуки, ходил вприсядку Зазубрина, подпевая себе:

Ай жись-то весела!

Д'кошка серая жила,

А сын её, рыжий кот,

Нынче зелено живёт!

- Бу-удит, чёрт те подери! - стоная, воскликнул огненно-рыжий бородач.

Но Зазубрина был в ударе. Вокруг него гремел безумный смех серых людей, и Зазубрина знал, что это он именно заставляет всех так смеяться. В каждом его жесте, в каждой гримасе его подвижного шутовского лица ясно проглядывало это сознание, и всё его тело подёргивалось от наслаждения торжеством. Он держал котёнка за голову и, смахивая с его шерсти избыток краски, в экстазе артиста, сознающего свою победу над толпой, не уставая, танцовал, припевая:

Родненькие братцы,

Поглядите в святцы;

Коту имя надо дать,

Д'уж и как нам его звать?

Всё смеялось вокруг обуянной безумным весельем толпы арестантов, смеялось солнце на стёклах окон с железными решётками, улыбалось синее небо над двором тюрьмы, и даже её старые, грязные стены как будто улыбались улыбкой существ, которые должны подавлять в себе веселье, как бы оно ни бушевало в них.