Зеленая карта   ::   Дяченко-Ширшова Марина

) Перезванивать домой Дима не стал. Боялся сухого, как июльский асфальт, Ольгиного «алло». Трус.

И теперь, когда триста раз пора бы заснуть, воспоминание о сгорбленной Женькиной спине не давало ему успокоиться. Муха невнятной тревоги, укусившая Диму во время малодушного подглядывания за сыном, в сумерках выросла до размеров если не слона, то хорошего крокодила.

Трус, трус…

Побоялся догнать. Побоялся перезвонить. А вдруг действительно что-то случилось? Вдруг сын ХОТЕЛ встретить его? Именно сегодня?

Очередная соломинка на спине двугорбого чувства вины.

Он понимает, что чувствует сейчас Женька. То же, что он, Дима, когда-то чувствовал по отношению к собственному отцу. Предатель. Алкоголик. Мама — в отличие от Ольги — никогда не настраивала маленького Диму против папы, но хватало недомолвок, переглядок, разговоров с соседками за фанерной стеночкой, когда Дима, как они думали, спал. Хватало фальшивого сочувствия, с которым эти соседки на следующее утро гладили Диму по голове; а через полгода отец умер, мама сразу вспомнила, каким он был честным, порядочным и талантливым, пока не сгубила его эта проклятая водка…

Теперь Женька.

Наверное, Женька тоже думает, что его папа алкоголик. Несколько раз сын действительно видел его пьяным — от этих воспоминаний у Димы стыдом закладывало уши… А Ольга добавила от себя. И про «нищету», и про «водку», и, вероятно, про многое другое…

Прохладная постель жгла. Тихо возились в клетке Малдер и Скалли.

Если мыши тебя достанут, полушутя-полусерьезно говорил Вовка, просто выпусти их во двор. Тут же полно котов, возражал Дима. Вот именно, говорил Вовка и радостно хохотал. Вот именно…

Наверное, он все-таки заснул. Иначе не вздрогнул бы так, не подскочил бы в холодном поту, подброшенный звуком дверного звонка. Звонок у Вовки был тот еще — играл четырнадцать мелодий, на этот раз пришла очередь «Неаполитанской песенки»: «Дарагая моя бапка, дай мне жареную рыпку, я за жареную рыпку попиликаю на скрипке»…

Сон отвалился, будто высохшая короста. На бегу натягивая халат, Дима выскочил в прихожую; звонок повторился, на этот раз песенкой крокодила Гены: «Пусть бегут неуклюже»…

Выключатель нашелся не сразу. Дверной глазок показал искаженное примитивной оптикой, но вполне узнаваемое Ольгино лицо.

«Предчувствия его не обманули…»

Диме на мгновение стало стыдно за свой линялый, весь в обвисших ниточках махровый халат.

— Что случилось?

Отодвинув его плечом, Ольга прошла в комнату. На какую-то секунду Диме представилось, что он стал героем мексиканского сериала и сейчас последуют поиски любовницы с последующим громким скандалом. Надо же, какая ерунда придет в голову среди ночи…

— Что с Женькой?!

— Включи свет…

Ольга мельком выглянула на балкон. Скользнула взглядом по развороченной постели; Дима поспешил накрыть белые потроха одеялом.

— Да в чем дело, в конце концов?!

Ольга посмотрела прямо ему в глаза; он увидел, что она не ложилась сегодня. И плохо спала вчера. И что она на грани истерики.

— Значит, он не у тебя?

Ответа не требовалось; Дима почувствовал, как немеет лицо.

Значит, не померещилось. Значит…

— Евгений Дмитриевич, — произнесла она раздельно и сухо, — изволили сбежать из дома. Причем в милиции мне предложили ждать, пока оне сами вернутся.

— Ты была в милиции?

— У меня оставалась призрачная надежда, что он у тебя… Но, конечно, к тебе он прийти не додумался.

Слово «конечно», в другом контексте безобидное, прошлось по Диминым нервам, как ржавая терка.

— Конечно, — подтвердил он сквозь зубы.