Знамение   ::   Хенриксен Вера

— Только благодаря тому, что он хотел дружбы с крестьянами. Поэтому он и поверил клятвам в верности, с которыми я выступил в Мэрине. Тогда его стремление приобрести друзей было столь сильным, что он даже не старался с такой жестокостью внедрять христианство, с какой он обычно это делает.

— Поскольку даже Эрлинг Скьялгссон поклялся королю в верности, — сказала Сигрид, — я не могу понять, почему ты упрямишься.

— Как сказал сам Эрлинг своим родичам, в разговоре с конунгом он заявил: «Я лучше буду служить королю, если буду делать это добровольно. И самое малое, что я ему обещал, я намерен выполнить».

Спустя некоторое время от короля пришло послание с требованием некоторым бондам прибыть в Нидарос. В послании было указано, что он намерен поговорить с ними, и Эльвир был одним из приглашенных.

С тяжелым сердцем Сигрид смотрела во след отплывавшему мужу. И когда она с детьми возвращалась домой, ее взял за руку Грьетгард.

Шедшая зима была двенадцатой в жизни Грьетгарда, и он в отсутствии отца чувствовал себя хозяином усадьбы. Он был очень похож на Эльвира — стройной со свойственной только ему кошачьей гибкостью. И глаза его были такими же улыбчивыми, как у Эльвира. Но волосы были светлее отцовских.

Турир был более крепкого сложения, чем старший брат, да и ростом превзошел его. Сигрид думала, что, если он и дольше будет так расти, то он станет очень похож на брата своей матери — Сигурда Турирссона.

Но Гудрун, их сестра, ни на кого из родни совершенно не походила. Выражение ее игривого лица было таким, что иногда она напоминала то одного из родичей, то другого. А маленький Тронд, с трудом шагавший рядом с ней, держась за ее руку, то и дело, с обожанием посматривая на нее.

Никто не мог никогда знать, на что способна старшая сестра. Ибо Гудрун, которая часто готова была задушить в материнских объятиях своего младшего брата, могла внезапно пресытиться им и даже отказаться от него, несмотря на то, что сама попросила повозиться с ним. И когда такое случалось, она тащила его за руку к матери, не обращая внимания на его отчаянный рев, крича, что не понимает, почему должна таскаться с этим недоноском…

Сигрид пыталась улыбнуться Гудрун, которая шла рядом с ней. Но она понимала, какой вымученной получилась улыбка.

Когда же они пришли домой, место рядом с ней занял сын.

— Ты ничего не должна скрывать от меня, мама, — сказал он. — Я уже не мальчик и прекрасно понимаю отношения между отцом и королем Олавом. Ты можешь положиться на меня, если случится что-либо плохое.

Сигрид была вынуждена снова улыбнуться: он был полон собственного достоинства и совершенно серьезен.

Двенадцать зим, подумала она: в возрасте двенадцати зим ее брат Турир подвергался опасности быть сожженным в доме. Сигурду было тогда четырнадцать, а ей три, как сейчас Тронду.

Но в серьезных глазах мальчика была мужская решительность.

Прошло несколько бесконечных дней, и облегчение было огромным, когда все, кого потребовал король, вернулись домой.

— Чего хотел правитель? — спросила Сигрид, когда она и Эльвир остались наедине.

— Поговорить о жертвоприношении этой зимой, — ответил Эльвир. — Как и ожидалось, слух об этом дошел до ушей короля. Сообщил об этом королю Таральде, управляющий королевской усадьбой Хауге, в Вердалене, недалеко от Мэрина.

— Таральде зол на то, что люди особо не хотят иметь с ним дела, — продолжал Эльвир. — А что ему еще ожидать? Он рожден для рабства и даже, если сейчас он владелец земли и управляющий Хауге, это не ставит его вровень с тамошними богатыми бондами. Это он прекрасно понимает.

— Король был зол?

— Особо не радовался.

— Ты говорил с ним от имени бондов?

— Да.