Table-Talks на Ордынке   ::   Ардов Борис

Нижеследующую историю рассказал А. Г. Габричевскому его друг Сухотин, отец которого вторым браком был женат на Татьяне Львовне Толстой. Будущий зять впервые ехал в Ясную Поляну представиться родителям невесты. И, чтобы добраться от железнодорожной станции до усадьбы, он нанял какой-то экипаж. По дороге возница обернулся к седоку и спросил:

- Вы, барин, часом не иностранец?

- Нет, - отвечал Сухотин. - Я- русский.

- Вот и я смотрю, - продолжал тот. - Кабы вы были иностранец, граф бы сейчас пахал вон на том поле...

Году эдак в 1909-м один из сыновей Льва Толстого прибыл в Ясную Поляну. Обстановка там была жуткая, ссора между родителями - в разгаре, а потому молодой граф отправился в гости к одному из своих приятелей, к помещику, который жил неподалеку. Уже под самое утро его привезли на пролетке к воротам яснополянской усадьбы. По причине сильнейшего опьянения идти граф не мог и двинулся к дому на карачках. В этот момент навстречу ему вышел сам Лев Николаевич, он по обыкновению собственноручно выносил ведро из своей спальни. Увидевши человека, который приближается к дому на четвереньках, Толстой воскликнул:

- Это что такое?!

Молодой граф поднял голову, взглянул на фигуру отца и отвечал:

- Это - одно из ваших произведений. Быть может, лучшее.

Покойный актер Владимир Лепко рассказывал, что еще при жизни Толстого - в 1908 или 1909-м году он присутствовал на спектакле в каком-то провинциальном театрике миниатюр. Там с огромным успехом шел такой номер. Некий куплетист - наряженный и загримированный под Льва Толстого характерный нос, бородища, рубаха на выпуск, а кроме того бутафорские босые ноги из папье-маше - бил чечетку и пел о том, что он не ест мяса... Публика была от этого в восторге, и только один интеллигент из пятого ряда кричал осипшим голосом:

- Позор!.. Позор!..

В пятидесятые годы в Голицыне под Москвою, в писательском доме подолгу жил Николай Николаевич Гусев, в молодости он был секретарем Льва Толстого. Помнится, какой-то советский литератор за обедом обратился к Гусеву:

- Николай Николаевич, вот Горький пишет, что у Толстого талант был больше, чем ум... Гусев взглянул на него и произнес:

- А кто он такой, сам-то ваш Горький, позвольте спросить?

В самом начале века на острове Капри собралась компания русских литераторов. Среди них был А. П. Чехов и какой-то из сыновей Толстого, кажется, Михаил Львович. Этот последний между прочим заявил:

- То, что пишет мой отец, конечно, неплохо, но это вовсе не шедевры... Вот подождите, я напишу...

В этот момент Чехов встал и вышел из комнаты.

Потом кто-то из присутствовавших спросил:

- Антон Павлович, а почему вы ушли?

- Видите ли, - отвечал Чехов, - ведь я терапевт, а не психиатр...

Некий русский литератор плыл на пароходе по Волге. На этом же судне путешествовал и Чехов. Как-то утром, уходя из общей туалетной комнаты, литератор забыл свою зубную щетку. Когда через несколько минут он вернулся, то увидел там Чехова, который чистил зубы его щеткой.

- Помилуйте, Антон Павлович, - воскликнул литератор, - ведь это же моя щетка!..

- Ваша? - преспокойно сказал Чехов, - а я думал - пароходская.

Музыканту Танееву сказали о ком-то:

- Вы знаете, он часто болеет...

- Кто часто болеет, тот часто и выздоравливает,- отозвался Танеев.

Ему же сказали про кого-то, что тот пьяница.

- Ничего, - сказал Танеев, - это не недостаток,- это скорее излишество.

В старой Москве весьма колоритной фигурой был богач-фабрикант Савва Морозов, который прославился тем, что выстроил здание для Художественного театра, а так же и тем, что давал деньги большевикам.

Себе он построил на Воздвиженке роскошный особняк в португальском стиле. (В советское время там разместился "Дом дружбы народов").