Тем, кто верит в чудо   ::   Чумак Аллан

С этим ощущением он проводил встречи с людьми в огромных залах и на стадионах во всех концах России и за рубежом. Это ощущение — и вместе с ним веру в безмерность, бесконечность, необъятность человеческой жизни и ее возможностей — он передавал людям. Именно оно однажды позволило ему сказать: «Сейчас я нахожусь на пороге новой реализации. Работа телерадиофотоцелителя и просто целителя становится лишь частью моего тотального самоосуществления в служении людям».

Новая реализация Аллана Чумака состоялась. Эта книга — один из ее итогов. Она — о тайнах бытия и человеческой судьбы, о любви и вере, о здоровье и болезни, об экстрасенсорике и целительстве, о тех путях, которые ведут нас к познанию Истины. «Эта книга, — говорит ее автор, — лечит. Лечит через исцеление души, через обращение к свету Разума и Духа».

Не все то, что дано свыше, можно осмыслить. Иррациональным процессам нет рациональных объяснений. Главное, что я помогаю. Я остро чувствую, что нужен людям, и стараюсь делать свое дело по мере моих сил. Я живу ради этого и твердо знаю, что в этом — мое предназначение. И ничто меня не может остановить…



Аллан Чумак

Глава I

МЕНЯ ВЕЛА СУДЬБА

Попугаи над рисовым полем



Говорят, чем старше становится человек, тем чаще он возвращается к воспоминаниям детства… Ну, во-первых, это не совсем так: происходит такое далеко не с каждым (да и не должно происходить, но об этом мы поговорим чуть позже), а во-вторых, ко мне это совсем не относится, прошлое не имеет надо мной власти. Но если уж все-таки говорить о детстве, то я должен признать: у меня есть одно яркое детское воспоминание, о котором мне хочется вам рассказать.

Мне было лет шесть или семь. В тихий майский вечер родители уложили нас с моим младшим братишкой спать. Но, как обычно бывает с детьми, сразу дело со сном не заладилось. Брат немножко полежал тихо, потом заворочался, потом стал меня окликать и в конце концов вовсе уж заболтал шепотом без остановки. Я, опасаясь родительского гнева, не отвечал — он подобрался ко мне, дернул за руку и чувствительно толкнул в плечо. Я стойко держался молчком — он обиделся и противно захныкал. Если братик начал бузить — значит, будет бузить… Что было делать? «Надо ему сказку рассказать!» — осенило меня. И как только я подумал об этом, перед глазами встала невероятно яркая, живая картина… Я задохнулся от восторга. «Хочешь, про Индию тебе расскажу?» — неожиданно для себя прошептал я, а сам уже растворялся в иной реальности, в ее невероятных, неведомых здесь — в Москве, в нашем ветхом двухэтажном домике в Большом Кисловском переулке! — видах и красках, запахах и звуках… Я уже знал: то, что вижу, — реальность, я когда-то был там, в этой картине, в этом чудесном мире, я там жил, и то была моя жизнь в Индии…

И, не ожидая ответа моего несмышленого брата, я заговорил.

Я рассказывал ему о нежной зелени рисовых полей, о тысячах попугаев, с пронзительными криками взмывающих в рассветное небо; о слонах, уходящих от летней жары на лесистые склоны гор; о вечных снегах Гималаев. О великой священной реке, которая несла свои темные воды мимо бедных индийских деревень; там, на ее берегах, я катался на слонах, жил и учился в доме гуру, разговаривал с одетыми в коровьи шкуры отшельниками и аскетами.