Жажду утоли огнем (Сборник)   ::   Серегин Михаил Георгиевич

Делает явно сам – из примитивных деталей, значит, особым металлообрабатывающим оборудованием не располагает. Человек явно небогатый. Богатый просто купил бы гранату в магазине…

«А вот и нет, – подумала я, – совсем не обязательно. В этом есть какой-то особый смысл – сделать ее самому. Самодельная бомба – это не оттого, что нельзя заводскую купить, и даже не для конспирации… Это что-то вроде личного присутствия. Убить своими руками…»

– Во-вторых, он почти всегда пользуется услугами почты. Если рассуждать с его точки зрения – очень удобно… Достигается чужими руками точность попадания по выбранной цели. Тот, кому адресовано почтовое отправление, чаще всего сам его вскрывает. Посылки и бандероли у нас ежедневно сдают тысячи людей. Вычислить человека, который ее отослал, нет практически никакой возможности. Особенно, если человек не хочет, чтобы его выследили… Всегда можно воспользоваться гримом, переодеться, изменить внешность, воспользоваться вымышленным именем… Третье – этот псих-террорист явно озабочен какими-то идеями, хочет то ли подпись свою оставить, то ли… То ли просто дурак! Я имею в виду эти три буквы, которые он пишет на своих бомбах. Написаны они явно не случайно – по металлу случайно ничего писать не будешь…

«Ну почему же? – опять возразила я про себя. – Если женщины пишут на стеклах… Как там было-то? "…Задумавшись, душа моя, писала на отуманенном стекле заветный вензель "О" да "Е"…" Почему бы мужчинам не писать на металле? Тоже – задумавшись? Какой-нибудь вензель? Может быть, и вправду, эти три буквы – инициалы? Но чьи? Любимой женщины? Чушь собачья! Писать имя любимой на бомбе! Если только ненавидеть ее до смерти… Нет, это могла бы сделать женщина, мужчина имя женщины писать не станет. Любовь – женщинам, а мужчинам… что? Политика? Но он же не взорвал ни одного из политиков… Нет, тут пока ничего не ясно…»

– В четвертых, – продолжал тем временем Игорек. – У него прослеживается определенное пристрастие к людям, связанным с наукой…

– Ты забыл про роддом и поликлинику, – перебила я. – Какое отношение имеет к науке роддом?

– Никакого, – вздохнул Игорь. – Это пока загадка.

– В этом деле пока сплошные загадки, как я понимаю, – сказала я. – Свалилось оно на наши головы…

– Ну, в этом мы сами виноваты, – возразил Игорек.

Я видела, что он в отличие от меня горит энтузиазмом, ему хочется принять самое активное участие в расследовании. Продемонстрировать свои дедуктивные способности, доказать самому себе, что он талантливый сыщик. Иногда я просто недоумеваю – почему он оказался спасателем, а не следователем в уголовке? Кстати, в этом есть тоже какая-то загадка, то, что называют – тайна личности… А у меня, интересно, есть какая-нибудь тайна? Кроме Сергея?..

Углубиться в эту тему мне не дал звонок в дверь.

– Врач! – воскликнула я. – Тот, которого Литвинов обещал. Как раз час прошел…

Игорь пошел открывать дверь, а я стала обдумывать, как нам лучше договориться с врачом о связи… Наверное, я дам ему номер мобильного телефона Грэга. А при необходимости буду звонить к Игорьку сама…

Игорь о чем-то говорил с врачом, причем почему-то уже на повышенных тонах… Вечно он сцепится с кем-нибудь по пустяку… Вот Кавээн – тот из-за ерунды никогда не связывается. А если уж связывается… Кулаки у него – пудовые.

– Да ты на кухню проходи, – послышался голос Игорька, и вслед за этим он пропустил вперед мужчину. Тот шел, глядя под ноги и слегка наклонив голову… Знакомая, кстати, манера… Короткие волосы слегка топорщились на затылке… Я почувствовала, как мое спокойствие куда-то исчезло и я сижу на своей табуретке словно на круглом вертящемся рояльном стуле, ножка которого выдвинута метров так на пятьдесят.