Ожерелье голубки   ::   Хазм Ибн

Аннотация: Арабская поэзия XI в, пытавшаяся первое время в Испании хранить старые традиции и воспевать никогда не виданного этими поэтами верблюда, постепенно под местными влияниями ожила, приобрела индивидуальный характер и, как это можно теперь считать доказанным, в свою очередь оказала могучее влияние на лирику европейских трубадуров. Вот на такой-то почве и возникло предлагаемое сейчас русскому читателю произведение Абу Мухаммеда Али ибн Ахмада ибн Хазма, родившегося в Кордове 7 ноября 994 года, — книга «Ожерелье голубки» (Тоукал-хаммана). Нужно прежде всего иметь в виду, что для читателя той эпохи голубь отнюдь не был символом мира и кротости, каким он стал позднее у христиан. Тогда за ним сохранялось приписанное ему еще в «голубином городе» Вавилоне символическое значение сладострастия. Ведь и у греков голубь был птицей богини Афродиты, а по вавилонским преданиям знаменитая Семирамида появилась на свет из голубиного яйца.

---------------------------------------------

Ибн Хазм

Ожерелье голубки

Перевод с арабского М.А. Салье, под редакцией И.Ю. Крачковского

ПРЕДИСЛОВИЕ

В результате завоевания арабами Испании арабский язык стал литературным языком зажиточных кругов населения. Надо еще учитывать и то, что до появления арабов в Испании светской литературы там, в сущности, не было. Имевшиеся в обращении латинские книги были почти исключительно богословского содержания. Грамотность была преимущественно уделом духовенства. Поэтому не приходится удивляться тому, что уже меньше чем через сто лет после завоевания, в IX в., епископ города Кордовы писал: «Многие из моих единоверцев читают стихи и сказки арабов, изучают сочинения мусульманских философов и богословов не для того, чтобы их опровергать, а чтобы научиться как следует выражаться на арабском языке с большей правильностью и изяществом. Где теперь найдется хоть один, кто бы умел читать латинские комментарии на священное писание? Кто среди них изучает евангелия, пророков и апостолов? Увы! Все христианские юноши, которые выделяются своими способностями, знают только язык и литературу арабов, читают и ревностно изучают арабские книги,…даже забыли свой язык, и едва найдется один на тысячу, который сумел бы написать приятелю сносное латинское письмо. Наоборот, бесчисленны те, которые умеют выражаться по-арабски в высшей степени солидно и сочиняют стихи на этом языке с большей красотой и искусством, чем сами арабы» [1] .

Это обстоятельство послужило на пользу арабской литературе того времени. В то время как в арабских странах Востока главным видом письменности становятся бесчисленные богословские трактаты, еретические и правоверные, на Западе мусульманское богословие замыкается в узко правоверные рамки ислама ритористически маликитского толка, причем временами правоверное духовенство даже решается выступить против слишком «светских» наклонностей самих правителей и добивается такого страшного удара по культуре, как сожжение значительной части ценнейшей библиотеки халифа Хакама II (961 — 976), состоявшей, по преданию, из четырехсот тысяч томов рукописей, охватывавших все тогдашние отрасли знания.

Все же в Испании, особенно в университетах Гранады, а также христианской Сарагосы, возникает ряд переработок и латинских переводов арабских трудов по естествознанию и арабских переводов древнегреческой научной литературы. Позднее, когда мертвящее влияние богословов несколько ослабло, начали появляться и оригинальные арабские труды по философии, например книги Ибн Рушда (1126 — 1198), получившего широкую известность на Западе под искаженным именем Аверроэс.