Рассказы Ляо Чжая о необычайном   ::   Сунлин Пу

Какие еще чувства, кроме восхищения, способна вызвать у иностранца, путешественника, на день остановившегося в чужом городе, эта увиденная им утварь, эти украшения, отстраненные прошедшими веками от давно умерших владельцев и ставшие лишь обьектом науки? «Возвращаясь в гостиницу через город, город бедных людей, не имеющий, конечно, ни одного музея, думаю о той несправедливости, которая отнимает у народа его же сокровища и прячет их в сундуках у богачей за семью печатями и замками».

Вдали от родины, в увлечении Китаем, его не покидают мысли о своей стране, которая, он чувствует, находится накануне новых перемен: «По вечерам философствуем. Я много рассказывал Шаванну о русской литературе (в частности, о Леониде Андрееве). Только в России могут так писать. Я горд моим чудесным языком, я счастлив, что в моей стране растет нечто невероятно великое в умах ее лучших сынов… Скоро наступит переоценка всех ценностей. Слышны удары прибоя, прибоя новой жизни!»

Печатные работы В. М. Алексеева, начавшиеся с небольших заметок и сообщений, появляются с 1902 года. Они разнообразны, как разнообразны интересы ученого, с одинаковой заинтересованностью занимавшегося археологией, нумизматикой, фонетикой, фольклором, театром, народным искусством, народными религиями, идеологической мыслью, литературой Китая.

Почти каждая работа В. М. Алексеева являлась открытием в науке. Время и состояние синологии требовали открытий, подготовленность В. М. Алексеева как ученого, талантливость и деятельность его натуры отвечали этим требованиям. Углубленность, искренность увлеченность, и в то же время всегда сохраняемый им обьективный критический подход к предмету исследования характеризуют труды В. М. Алексеева. Нынешний исследователь китайской культуры, за что бы он ни взялся, в какой бы путь ни отправился, непременно близко или далеко встретит свет маяков, оставленных В. М. Алексеевым.

Народные верования в их преломлении через народное искусство в виде новогодней лубочной картинки привлекали В. М. Алексеева с самого начала его научной карьеры, что и отметилось в науке рядом статей, докладов, а через много лет, уже, к прискорбию, после смерти ученого, и выходом книги «Китайская народная картина». В исследовании В. М. Алексеевым конфуцианства, даосизма, буддизма, составляющих религиозные верования китайского народа, поражает не одна лишь глубина знаний ученого. Нас покоряет ясность атеистической мысли, вскрывающей природу, любой религии, у воспитанного с детства в истовом православии и, значит, перевоспитавшего себя ученого, умевшего написать еще в 1910 году: «Что есть религия Китая? – Вряд ли она отличается от религий человечества по своему существу. Это та же боязнь грозной силы природы и темной силы воображения, наваждений, напастей, скорбей, зол и всякого лиха, ищущая возможности от них заслониться. Всякий способ является одинаково хорошим: заклинание бесов профессиональными фокусниками, приношения Будде, даосской Троице, сонмам духов всех специальностей, аллаху и, наконец, служение христианскому богу и святым его».

В. М. Алексеев считал, что изучение религий Китая «является фундаментом для понимания и обьяснения цивилизации и культуры этой страны», литература же для него «самый важный феномен этой цивилизации». Китайская культура В. М. Алексеевым формулируется «прежде всего, как конфуцианский универсальный комплекс, но затем и как буддийский инфильтрат, питающий своими соками не только китайский быт, но и, например, всю китайскую литературу, и, наконец, как культура даосская, без которой конфуцианство, очевидно, было бы лишь безжизненным педантизмом».

В. М. Алексеев выдвинул идею непрерывности китайской культуры, возникшую у него при изучении народной картины и затем все более утверждавшуюся.