Арап Петра Великого два   ::   Белобров Владимир

-- Самых, поди,

завалящих прихватили. Очень стыдно такое барахло вокруг трона

устанавливать! Ишь, ребра-то торчат! -- Меншиков ткнул пальцем в живот

одному арапчонку. Негритенок укусил Меншикова зубами за палец. -- Едри

твою! -- вскрикнул Меншиков. -- Арапская морда! Чуть не отгрыз!

Петр Алексеевич захохотал:

-- Вот тебе крокодилы!

-- Енто Занзибал будет, -- пояснили казаки. -- Кусачий, анафема! А тот другой

потише. Ганнибалом звать. За всю дорогу никого, значить, не кусанул.

ГЛАВА 2

ДИПЛОМАТИЯ

Вот так и появились братья арапы Пушкины в Санкт-Петербурге при дворе

русского царя Петра Алексеевича.

Уже вскоре они изъяснялись по-русски и по-французски. Бегло считали до

ста.

Петр Алексеевич души в них не чаял. А князь Меншиков не мог простить

Занзибалу укушенного пальца и ждал удобного случая, чтобы отомстить.

Так однажды пил Меншиков водку с голландским послом.

-- Давай, немец, -- говорит Меншиков, -- за дружбу.

-- Яволь.

-- Кряк! -- Меншиков крякнул. -- Аж слезы... Ты грибком закусывай. Рыжик это.

У вас такое не растет. У нас только. У вас -- одно море. Рыба в нем

плавает. У нас -- лес, там рыжики растут. Договоримся давай -- вы нам из

Амсердаму рыбу, а мы вам -- рыжиков.

-- И-я, и-я.

-- Обмоем?

-- Яволь.

-- Ну как?

-- Зеер гут!

-- Натурлих. Закусывай, синьер... Перед тобой аглицкий посол приезжали

выпить-то не успел, а харей в щи улетел. Нешто ядро. Едва успел его за

волосья из сервиза достать. Понимаешь, что я говорю?

-- Яволь.

-- Яволь-яволь, твою мать! -- Меншиков набрал воздуха и спел. -

Я воль--на--я птица

Степной га--ма--юн!

Меня по ногтям на ногах

У--зна--ют!

Эх! -- и скинул со стола тарелку с рыжиками. -- Приятный ты! Не чета другим.

Обныкновенно пентюхов присылают. Уразуметь не могу -- от чего все послы

придурки?! Никакой дипломатии. Другое дело -- с тобой. Сидим с тобой, как

люди. Наливаю... Та--а--ак, а где рыжики? Ах, едрена палка, я ж их на пол...

Ты куда полез-то? Да плюнь на них! Смотри-кось, пол какой грязный. Лезь

назад... Аккурат перед тобой французский посол наведывался... Или нет...

то гишпанский был... Али генуэзский... А пес их знает! Понаедет сволочи, а

ты запоминай ишо... Приехал один плешивый. Сели за стол. Вытягивает он

посля второй чарки табакерку. Вино занюхал чурбан. Смотрю я на тую

табакерку -- работа фиглигранная, по бокам драгоценных камней налеплено,

посередке -- слон в наморднике, а на энтом слоне голая баба восседает. И до

того искусно, что все у энтой бабы доподлинно видно. Представляешь, Карл?

-- Яволь.

-- Я говорю -- давай, чурбан, меняться. Я тебе карету, а ты мне табакерку...

Не хочет! Я ему толкую -- погоди, толкую, -- ты, наверное, не понял. Я тебе

во--о--от такую громадную карету даю, а ты мне свою занюханную табакерку.

Разве ж может такая безделица цельной кареты стоить? Да токмо я -русский

человек и не привык себе ни в чем отказывать. Мне если чего пондравилось -

то вынь да положь. И кареты не пожалею. В карету, чурбанская дурья морда,

двенадцать человек влезает!.. Гляжу -- он табакерку обратно засовывает. Ну,

говорю, синьер, -- амба! Дипломатия у нас с тобой не вышла! Собирай манатки

и вон из Рассеи! Чтоб завтра тобою не пахло! Мы с Петром Алексеевичем

войну вам чурбанам обьявляем таперича. Мультиматом, разьедри твою в бога

душу мать!.. А с ентих пор царь Петр Алексеевич лично из пушки по Финскому

заливу кажное утро долбит. "Аз, -- говорит, -- рыбу оглушаю и аз соседей

устрашаю!"... Пушку-то слышно?

-- Зеер гут.

-- Ишо по одной?

-- Яволь.

-- Да... Вот он какой царь Петр-то Алексеевич. На расправу скорый. Под

горячую руку не лезь! А я посля него -- второй в государстве человек. У

меня все -- во где сидят! -- Меншиков сунул кулак голландцу в нос. -Понятно

тебе? Ферштейн зих?

-- И-я, и-я.