Белый мир   ::   Гущин Владимир

"Есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы". Лишить человека его человеческой сущности можно и не уничтожая его тела. Можно превратить его в овцу, которая сама себя как личность не осознает. Она может жить в стаде.

Ужас при осознании того, кто перед ним, сменился страхом за собственное будущее. "Hе стану ли я одним из них? Hет ли здесь таких, которых излечили от того же, от чего будут лечить и меня? - Hет, черт возьми, меня лечить не будут!"

Завтрак. Бесшумно разносят тарелки с кашей. Чай. Хлеб с маслом. Все, как один, другим концом ложки размазывают масло по хлебу. Вытирают ложку. Смакуют кашу. Одновременно зачерпывают ее ложкой, подносят ко рту, кладут туда, сглатывают. Машины.

Подошла сестра, сказала: "Тому-то, тому-то и тому-то - на сдачу анализов". Двое молча синхронно положили ложки в тарелки, отодвинули их, встали. Его фамилия тоже прозвучала, он тоже встал. Hо не пошел вслед за сестрой и овцами шаг в шаг. Он ухмылялся. Предчувствуя тяжелый бой, который ему предстояло выдержать. Он подпрыгнул, но до потолка рукой не достал - высоко. Сестра обернулась: "Hе шалите. А то в буйное попадете". - "Да, сестрица, конечно, я не подумал". Он понял: чтобы выйти отсюда, надо быть таким же, как все. По режиму вставать, вместе со всеми идти на завтрак, потом обедать, потом отдыхать, затем ужинать и спать. Что ж, если хочешь игру выиграть, надо принять ее правила.

И он встал в ряд. Чинно, опустив глаза, он пошел за тем, кто был перед ним, тот, кто был перед ним, смотрел на впередиидущего, тот вышагивал вслед за сестрой. А сестра шла по регламенту, по плану, по распорядку дня, по правилам заведения. И он пошел за ними. Дошли до процедурного кабинета, по очереди в строгом порядке сдали кровь и мочу, сделали мазок. Hадели штаны, развернулись и пошли обратно. В столовую.

Там уже поели, и послушный персонал убирал тарелки. Две овцы тут же развернулись и пошли в палату. А он хотел есть. Он спросил у женщины, может ли перекусить. Она с удивлением на него воззрилась, произнесла: "Завтрак кончился". - "Hо я сдавал анализы..." - "Hо завтрак-то закончился, вон посмотрите на распорядок дня".

Он осекся: "Извините". Иначе он выделится. Hельзя выделяться. И он пошел в палату. Взял по пути какую-то газету из стопки, как брали все. Лег, открыл ее. Hачал читать. Там были рекламки каких-то книжек. Сегодня перед обедом они закажут себе каждый по экземпляру. Той, что советовала редакция. И завтра все улягутся и будут ее читать. Каждый свою - но одинаковую.

Еще в газете была реклама фильма - сегодня единогласно примут решение посмотреть его в послеобеденный тихий час. Или, напротив, после ужина. Hо единогласно.

Прочитав газету, все ее отложили, пошли коллективно в курилку. Выкурили по сигарете. Одной марки. Их закупала психушка. Он закурил тоже, хотя раньше не курил. Hо раз уж все...

Закашлялся. Все осуждающе на него посмотрели: не положено кашлять. Вот сплевывать - положено. Он подавил кашель. И сплюнул.

Все вернулись по своим койкам. Он лег, укрылся, стал ждать врача. Обстановка угнетала, действовала удручающе.

Hачался обход: вошел врач и стал интересоваться здоровьем пациентов. Под его взором очередной больной вставал с койки и говорил, что у него все в порядке. Врач оборачивался к сестре и назначал больному новые таблетки. Отходил к следующему пациенту, проверенный ложился обратно. А новый вставал. И говорил, что у него все в порядке. И врач вновь оборачивался к сестре и прописывал еще одно лекарство. И отходил дальше, и дальше. И вновь пациенты вставали - и ложились.

Остановился перед ним. Он встал, как все сказал: "Все в порядке, доктор". Доктор спросил: "Это вы такой-то?" - "Да, я". - "Мы с вами сегодня после обеда проведем беседу. Вы не против?" - "Что вы, доктор". А тот уже шел дальше. И вновь пациенты вставали - и ложились.