Фарт   ::   Седов Борис

А что это за дуриан такой?

- Это, темный ты человек, такой ужасно вкусный экзотический плод, который покрыт шипами с палец, а пахнет, как десяток дохлых кошек в яме деревенского сортира.

- И ты хочешь меня этим накормить?

- Тот, кто хоть однажды попробует дуриан, в следующий раз, почуя его запах, бросится в ту сторону, перескакивая через заборы и пробивая стены.

- Ты уверена, что именно в ту сторону, а не в другую?

- Уверена. А тут, между прочим, он уже обработанный, так и продавался, специально для слабонервных, так что от того запаха ничего не осталось. Ты же вчера, когда я готовила, ничего не почувствовал?

- Ну, ничего, - неохотно признался Знахарь, продолжая рассматривать угощение, как свидетель на опознании трупа в морге.

- Вот и не выступай. Попробуй лучше.

Знахарь осторожно взял двумя пальцами кусок омара, стараясь, чтобы на нем было как можно меньше соуса и, зажмурившись, отправил его в рот. Жевнув пару раз, он удивленно открыл глаза и невнятно спросил:

- Как, ты говоришь, он называется?

- Ду-ри-ан, - по складам ответила Рита.

- Угу, - промычал Знахарь, пережевывая деликатес и протягивая руку за следующим куском.

- Вилку возьми, ты, уркаган блохастый! - возмутилась Рита, и Знахарь опасливо отдернул руку, зная, что она может ударить его чем попало.

- На! - Рита протянула ему тяжелую серебряную вилку с затейливым литьем на сабельной рукояти, и он, засучив рукава, набросился на еду.

- Оголодал, касатик, - окая, пропела Рита и, сев в кресло, присоединилась к Знахарю.

Некоторое время в комнате звучали только лязганье столовых приборов да негромкая музыка из телевизора. На экране аккуратно причесанный Стинг пел грустную песню о том, что русские тоже любят детей.

Через полчаса большое банкетное блюдо было совершенно пустым, а по обе стороны от стола можно было наблюдать две человеческие фигуры с заметно увеличившимися животами. Мужская фигура раскинулась на диване, а женская - в кресле. Некоторое время они не шевелились, потом мужчина с трудом приподнялся и, закурив сигарету, упал обратно на диван.

- А ничего этот твой дуремар, - слабым голосом сказал он.

- Дуриан, деревня… Да это только соус такой, а вообще там омары были и креветки, - ответила женщина, не открывая глаз.

- Вот я и говорю - ничего этот омар был… дуриановый…

- Сам ты дуриановый, - сказала женщина и медленно открыла посоловевшие от еды глаза.

Сев прямо, она посмотрела на Знахаря и сказала:

- Ну что, будешь слушать про Наринского?

- Давай, - тихо ответил Знахарь, - только негромко.

Рита усмехнулась.

- Могу и негромко. В общем - тебя решено пока что оставить в живых.

- Ну, спасибо, благодетели, а то я уж думал, что вы меня из Бутырки вытащили да сюда привезли, чтобы мочкануть при первой возможности, - сказал Знахарь и, тоже открыв глаза, сел.

- А ты, между прочим, зря иронизируешь. Разговор шел именно в таком ключе. Но, на твое счастье, появилась новая информация, и получается, что твои мафиозные интересы снова стали сильно совпадать с нашими. Поэтому ты получаешь прежнюю свободу действий, с той только разницей, что теперь ты знаешь, что за твоей спиной имеется незаметная, но мощная поддержка.

- И что это за информация такая?

- А она такова, что должна прийтись сильно не по вкусу Знахарю, королю русской мафии в Америке. У тебя, Костик, большие проблемы образовались.

- Где именно?

- Здесь, в Калифорнии. Так что никуда особенно тащиться не надо.

- И что за проблемы?

Рита вытащила сигарету из пачки и, прикурив, сказала:

- Эти проблемы - латинос. Те самые мексы и пуэрториканцы, на которых напоролся наш Костя. Они представляют здесь колумбийский кокаин. И то, что объединившаяся русская мафия стала силой, с которой теперь приходится считаться, сильно им не нравится.