Испытай себя   ::   Френсис Дик

"Как знать", – мелькнула у меня тогда циничная мысль. Я мог только надеяться.

Дверь его кабинета распахнулась, взору открылась голова Ронни, шея и часть плеча.

– Джон? Заходи!

Я вошел в комнату, где стояли стол, вращающееся кресло, два кресла для гостей, шкаф, и еще там было где-то около тысячи книг.

– Прости, что заставил ждать.

. Он выглядел настолько виноватым, как если бы назначил мне точное время; весь его вид говорил о том, что мое присутствие доставляет ему искреннюю радость. Таков он был со всеми. Он преуспевал, Ронни.

Выглядел он округлым и бодрым, готовым принять вас в свои объятия. Невысокий, с гладкими темными волосами, мягкими и сухими ладошками; одевался он только в строгие костюмы, белые рубашки; других галстуков, кроме полосатых, не признавал. Своим внешним видом он как бы говорил, что автор, если уж ему так хочется, может вырядиться в бледно-голубое или надеть лыжный костюм и соответствующие ботинки, но серьезный бизнес требует приличной одежды.

– Прохладно сегодня, – проговорил он, смерив мое одеяние извиняющим взглядом.

– Даже снег в. мансарде смерзся.

Он кивнул, слушая вполуха, не сводя глаз с другого клиента, который сидел с таким видом, будто намеревался не вставать с кресла целый день. Мне показалось, что Ронни скрывает свое раздражение под внешним фасадом значительности – удивительное для этого человека сочетание, поскольку обычно его лицо выражало лишь неослабевающее искреннее добродушие.

– Тремьен, – веселым голосом "сообщил он своему гостю, – это Джон Кендал, блестящий молодой автор.

Так как Ронни обычно рекомендовал всех своих авторов исключительно как блестящих, даже будучи полностью уверенным в обратном, то эти его слова оставили меня абсолютно равнодушным. Тремьен воспринял эту рекомендацию в той же мере равнодушно. Седой, крупный, самоуверенный мужчина в возрасте около шестидесяти лет, он явно не испытывал восторга от моего вторжения:

– Мы еще не закончили наш разговор, – недовольно пробурчал он.

– Самое время выпить вина, – предложил Ронни, пропустив мимо ушей не совсем любезный тон своего собеседника. – Что будете пить, Тремьен?

– Джин с тоником.

– Э... Я имел в виду вино – белое или красное?

– Тогда красное, – явно демонстрируя досаду и выдержав некоторую паузу, буркнул Тремьен.

– Тремьен Викерс, – голосом, лишенным всяких интонаций, сообщил мне Ронни, наконец завершив процедуру взаимного представления. – И тебе красного, Джон?

– То, что надо.

Ронни засуетился, отодвигая в сторону кипы книг и бумаг, освобождая место, выставляя бокалы, бутылку, штопор; затем он с сосредоточенным видом разлил вино.

– За твою книгу, – улыбнулся он, передавая мне бокал.

– За твой успех, – обратился он к Викерсу.

– Успех! Какой успех? Все эти писатели слишком велики для своих ботинок.

Ронни непроизвольно взглянул на мои ботинки, размеру которых позавидовал бы любой мужчина.

– Нет никакой необходимости убеждать меня в том, что я не предлагал достойную плату, – обратился Тремьен к Ронни. – Им бы следовало быть только благодарными за такую работу.

Он бросил на меня быстрый взгляд и без всякого перехода довольно бестактно спросил:

– Сколько вы имеете в год?

Подобно Ронни, я безразлично улыбнулся и не удостоил его ответом.

– Что вы знаете о скачках? – продолжал он.

– Вы имеете в виду бега скаковых лошадей?

– Именно скаковых лошадей.

– Ну, – задумался я, – не так уж много.

– Тремьен, – протестующе вмешался Ронни, – Джон не тот писатель, который тебе нужен.

– Писатель он и есть писатель. Любой из них может справиться с моим заданием. Вот ты говоришь, что я был не прав, когда искал автора с громким именем. Ну что ж, тогда найди мне кого-нибудь рангом пониже.