Как рыцарь средних лет собрался на дракона   ::   Бушков Александр Александрович

 (Что хозяева охотно позволяли гостям и даже настаивали, чтобы гость чуть ли не на зуб попробовал.) Никакой подделки – настоящие останки взаправдашних чудовищ. Правда, драконы смертны, как и все божьи создания, а значит, кое-кто наверняка мог добыть голову не в честном бою, смелом поединке – а отрубив ее от мертвой туши, не успевшей разложиться. Но это уже другой вопрос. Главное – драконы существуют, вот только, похоже, их остается все меньше и меньше. Даже с поправкой на преувеличения авторов старинных хроник приходится признать, что во времена дедов и прадедов драконы встречались не в пример чаще, бродили едва ли не у городских стен и обочин больших дорог, а сейчас в поисках их приходится забираться в дикую глушь, где, как гласит пословица, и странствующий монах гуся не украдет – потому что и гусей нет.

Упомяни о черте... Постоялый двор был настолько захудалым, что паршивее некуда, едва ли не овечий загон, по неистребимой страсти к наживе кое-как приспособленный для ночлега путников. Может быть, он и в самом деле служил загоном еще римлянам. Но и здесь на крыльце в обществе пузатого кувшина угнездился монах, то ли пережидал здесь какие-то внутрицерковные распри, то ли собирал на восстановление отроду не существовавшего храма. А там и хозяин выскочил, стал суетиться вокруг путников. Как ни удивительно для такой глуши, где женщины обычно похожи на своих коров, рядом с ним суетилась более-менее смазливая толстушка, бог ведает, кто она ему там. Ну и местное наречие, конечно, – словно у них каша во рту, сразу и не разберешь слов.

С догов сняли на ночь шипастые ошейники, чтобы псы могли лечь. Они умостили тяжелые угловатые головы на лапы и равнодушно наблюдали, как Адриан подступает к толстушке со старой песней насчет драконоборцев. Ясно было, что и тут выгорит еще до темноты. Хмарь небесная понемногу рассеивалась, так что к утру могло и распогодиться.

Столом здесь служил отесанный длинный камень, вросший в землю неподалеку от крыльца, и рыцарь предпочел есть там – очень уж не понравилась хибара, где крыша могла в любой момент завалиться на голову. Он и ночевать решил под навесом, во дворе – не привыкать хлебнувшему походной жизни.

Ел он без всякого удовольствия, просто следовало, хочешь не хочешь, поплотнее набить живот, едучи на драку. Все эти дни он не прикасался к вину – не по какому-то там обету, просто из прихоти. А теперь потребовал кувшин, предусмотрительно, как путник с большим опытом странствий, пригрозив обрезать хозяину уши и еще что-нибудь, если проглотит с вином какое-нибудь насекомое. Хозяин заученно клялся всеми святыми, что никаких насекомых в его вине не встретится – в силу традиций семи поколений предков-гостеприимцев. Исчезновение Адриана с толстушкой его вроде бы и не волновало – то ли не способен был по возрасту служить святому Стоятти, то ли закрывал глаза на такие вольности. В силу традиций семи поколений.

Мясо проваливалось в желудок тяжелыми комьями, словно бы глиняными. Темнело, сползшая к горизонту серая хмарь сливалась с серыми перелесками, вот горизонт уже исчез, отовсюду понемногу выползали загадочные тени, ночные звуки зароились в прохладном воздухе, набухали, наливались белым звезды, и где-то беззвучным галопом кружила на перекрестках дорог, подстерегала припозднившихся несчастливцев призрачная Дикая Охота, покидала дневные убежища нечистая сила. Спят ли ночью драконы, или, глядя во тьму горящими глазами, наслаждаются короткими убогими мыслями о вреде, причиненном ими роду человеческому? Неужели дракон совсем близко?

– Уж это наверняка, – подтвердил незнакомый голос.

Рыцарь сообразил, что произнес последние слова вслух.