Комарова - День Рождения   ::   Меркулов Юрий

Моя уверенность, видимо, подействовала на девушку, и ее кислая физиономия сменилась легкой загадочной улыбкой:

А там где первый курс университета, там и колхозы, там и бескрайние поля, переполненные грязью, свеклой и студентами. Там уже нас с Аней начали считать другом и подругой. Я был на седьмом небе; ну как это, подруга, да еще такая видная! Правда, что делать дальше я не знал, так как вообще не знал, для чего предназначаются подруги. Hаверно, для того, чтобы про них писать песни, чем я в то время усиленно занимался, же жалея времени и сил. Колхоз сменился прохладой, а следом приближался Анин День Рождения. Я сейчас отчетливо помню тот момент, когда войдя к ней в тот день, услышал от не фразу:

- Юрик, (она меня всегда так зовет..) можно я тебя представлю как своего друга?

Возражений с моей стороны не последовало, и я, мальчик в белой рубашечке, уселся за стол и стал жрать и пить. Потом, как в ту пору часто водилось на вечеринках, я запел свои песни под гитару. Hарод протащился в достаточной степени, чтобы не сделать мне испанский галстук, а вместо этого пошел танцевать. Когда заиграл медленный танец, я тут же пригласил Аню, и мы медленно закружились в четырех стенах комнаты. Вместе с комнатой закружилась голова, и я пошел на балкон покурить. Тут надо заметить, что до этого я не курил почти год, а тут, вроде как подруга, надо выпендриться. И когда я выбрасывал окурок, то заметил, что передо мной стоит она. Моя единственная, милая Аня, стояла и смотрела на меня с вопросительным знаком в глазах:

Тут надо заметить, что до того вечера я ни разу, по сути, не целовался. Всякие чмоки - не с счет, а по-настоящему - ни разу. А тут близкая девушка стоит рядом, в голове кружатся обрывки медленного танца, и так получилось, что мои губы нашли ее губы, и началось то, что все называют поцелуем. Сколько времени это длилось - память моя умалчивает, она мне говорит лишь об эпизоде, произошедшем через несколько секунд после того, как мои губы посмели прекратить жаркое соприкосновение с Аниными. Тогда вошел на балкон ее знакомый с подругой, и мне стрельнуло по горячке заявить, что я скоро женюсь на Ане. Причем фраза прозвучала настолько убедительно, что в нее поверил даже я. Реакцию Ани, да простит меня читатель, не помню, потому что я вообще не помню практически, что было потом: Мне стало плохо, я перепил: Вспоминаются лишь обрывки: Аня заклеивает стрелку на капроновых колготках, ее подруга советует, как лучше меня тащить, затем меня поднимают и спрашивают, в какой я квартире я живу. Я честно сказал:

- 14!

Затем меня снова спросили, в какой я квартире живу, я снова ответил:

- 14!

:но правда потом выяснилось, что спрашивали у меня мой полный домашний адрес, а я на любой вопрос отвечал одно: "14!"

А потом? А дальше началось доброе время. Я удивляюсь этому человеку по имени Аня. Она искренне мне рассказывала о себе, причем это были не крутые рассказы из серии "я маленькая невинная девочка", а обычные жизненные рассказы, которые своенравно сливались в мое беспечное сознание. В ней было столько доброты, что и месяца хватило бы на долгие годы. Особенно я осознаю это сейчас на фоне того, что мне приходится видеть в последние годы, какие люди меня окружают, сколько лжи и подлости я нахожу в "маленьких невинных девочках".

Hо тогда шел 1993 год, я не знал и одного процента того, что можно ожидать от людей, считая, что Аня - это так и должно быть, какая она, такие и другие. И мы ходили на дни рождения, гуляли, пили вместе, целовались, играя на моем раздолбанном "Спектруме" в Лотус-Турбо по правилу: я обгоняю Аню - имею право поцеловать ее, а если она меня обгонит, то заслуживает моего поцелуя. Мне очень нравились правила этой игры, и я играл в нее с энтузиазмом.