Обращения Тихона или Русский экзорсист   ::   Канчуков Юрий

Тихон, рукой одной держась за ворота, другою изготовил ключ и, переведя дыхалку, ринулся уже безо всяких ? скользя и матом себе устоять помогая ? в последнем (десяток трезвых шагов по прямой) рывке через двор к бытовке-каптерке...

Дверь.

Дырка замочная.

Ключом ? сразу попал.

"Фу-у! Теперь ? есть? нету?.."

Шкафики.

Шкафики запирались условно: тонкой трубою, продетой через все ручки, лишь бы дверок не разевали.

Дернул Тихон трубу в угол, да и брыкнул на пол, перед шкафиками. Задел стол доминошный, лавку.

Рыпнуло.

Матернулся.

"Козлом воняет... И сильно как, зараза! Откуда тут козлы?.."

Козлы сейчас были ни к чему. И без козлов тут...

Hо уж из родимого его, личного шкафика на Тихона дохнуло таким теплым, таким живым козьим духом, что он, чуть дверку распахнув, враз потупился, уперев кулак в дверку соседнюю.

Устоял.

"Hу, гадство, откуда?.."

В левой стене бытовки имелось окно, но начиналось оно как раз после шкафиков, стоящих рядком вдоль этой же стены, и потому падавший через него сюда косой луч от прожектора над двором скорее мешал, чем помогал понять чего там внутри, в шкафиках этих.

Стараясь не вдыхать, плотник сунул руку в верхний малый сусек шкафика, где обычно держат шапки, и где...

СПИРТА

В ШКАФИКЕ

HЕ БЫЛО.

И Тихон, никуда уже не глядя, сделал на ослабших вдруг ногах шаг назад и обрел под зад лавку.

И вот в этот самый момент, момент предельного, разящего отчаяния и утраты всего, чем жил человек-плотник Тихон еще минуту назад... дунул ветерок.

Всего и дел: дунул на дворе ветерок, и брошенная Тихоном нараспашку входная, крашенная белой эмалью дверь чуть притворилась.

Пустой, без себя внутри, пялился Тихон в шкафик, во тьму его безродную, тьму одну, тьму, тьму и тьму видя. И точно в шкафик же упал слабый, размытый неровностями и шероховатостями прошлых красок, широкий дверной блик от прожектора на столбе. И глаза Тихона обрели опору:

В шкафике сидело... сидела...

"Шуба?.."

"Шуба. Воняет..."

Он мог бы поклясться, что вчера ? да чего там "вчера"! ? вообще, никогда, никаких шуб здесь не водилось. Hе могло водиться.

"Шу-ба..."

Оторвав зад от лавки, он протянул было руку к шкафику, но тут же отпрянул назад: шуба оказалась не шубой, а... животиной, теплой и дышащей.

"Хэ... Овца, что ли?.."

Тихон еще раз привстал и, не отрывая взгляд от темных каракульных завитков, нашарил за соседним, крайним справа шкафиком швабру.

Брякнуло ведро.

"Тс-с-с!.."

Занял позицию, расставив ноги, чтоб тверже.

И тут темная, вонючая овца вздрогнула, ожив, и стала постепенно вырастать...

И Тихон дал в нее шваброй. Hесильно, просто от неожиданности... И прижал то, в шкафике.

И оно вдруг заговорило.

Дурным, визгучим с подвываниями голосом сказано Тихону было следующее:

? Пардон, но я не знаю здесь, за что

Со мной грубы так? Это, Тихон, вы же?

Зачем же бить! Уж коль на то пошло,

Я ? не при чем... Какой-то случай вышел...

Хм... свыше... свышел.

Hо тут не я. Тут, Тихон... кхе... оро...

Уймите ветвь, упертую мне в горло!

Я здесь еще...

И еще сзади Тихона кракнуло, и еще один, но уже бархатный, голос произнес:

? Доброе утро, дорогие товарищи! Московское врем...

И рухнул Тихон вперед, в шкаф. Загремел, сшибая лбом фанерную полку и обнаруживая сначала лбом, а после и руками, что шкафик ? пуст.

Оттолкнув от себя ненужную уже, выходит, швабру, он, кряхтя, вылез назад.

По радио шли известия.

Потирая ушибленный лоб и оглядываясь на шкафик Тихон обогнул стол и вырубил динамик на стене.

И резко развернулся на шорох.

То, что деликатно шагнуло из шкафика, оказалось невысокой, метра полтора ростом сутуловатой тварью темной масти с просторными ушами и небольшими, но, очевидно, крепенькими рожками.

Видно было скверно, но рожки Тихон увидал. Они торчали вперед, очень удобно, и не будь взопревший уже от событий плотник так ошарашен, он бы просто снял с себя и повесил на них душный свой ватник.

"Черт!" ? тихо сказалось Тихону.