Про истинных рыцарей   ::   Европиан Петер

Зато открыть в пещерах что-нибудь новое, а тем более такое большое и необычное, было по-настоящему здорово. Конечно, оставался открытым вопрос, откуда это новое взялось...

Хася немного походила туда-сюда, подсвечивая себе фонарем, и увидела летучую мышь. И снова не очень испугалась, так как твердо знала от взрослых, что днем летучие мыши спят вниз головой и никого не трогают. Более того, она даже отважилась чуть-чуть приблизиться (самую малость!), чтобы рассмотреть мышь поподробнее.

Как и полагалось, мышь висела вниз головой, но почему-то не спала, а вместо этого задумчиво поблескивала маленькими черными глазками. По соседству с которыми наличествовали еще такие особые приметы, как страховидное мохнатое рыльце и огромные уши, наставленные на Хасю, словно локаторы.

В довершение ко всем неожиданностям мышь заговорила. Она назвала Хасю юной леди, пожелала ей всяческих благ и спросила, не заблудилась ли та случаем "в сих подземных чертогах".

Hельзя сказать, чтобы Хася совсем не верила в говорящих мышей. То есть, она в них не верила, но не вообще, а только в то, что такие мыши когда-нибудь могут ей повстречаться. Она была не только очень смелой, но еще и на редкость практичной девочкой.

Однако летучая мышь разговаривала. Более того, при этом ее зубастый рот открывался и закрывался, что исключало возможность розыгрыша. Хася быстренько состряпала рабочую гипотезу, гласившую, что мышь - на самом деле человек, превращенный в животное каким-нибудь африканским колдуном, как в "Красавице и чудовище" или в "Аленьком цветочке".

Hо вместе с тем - кто знает, за что этого человека превратили в летучую мышь. Поэтому Хася, решив проявить осторожность, стала задавать наводящие вопросы и, в частности, поинтересовалась у мыши, как ее зовут и что она делает в пещере одна-одинешенька.

В ответ мышь поведала со всяческими вежливыми речевыми оборотами, которые были приняты в давние времена, что ее зовут Лионелем - в честь того самого, первого Лионеля, который приходится ей (или все же ему?) прямым родственником по материнской линии.

Кем был "тот самый" Лионель, Хася не помнила, а может даже не знала, но все равно старомодные манеры летучей мыши породили у нее в голове кое-какие весьма правильные мысли. Между тем Лионель продолжал. Он гордо сообщил, что прошел некоторое время назад посвящение в рыцари, и в подтверждение расправил крылья, так что стал виден вычерненный нагрудник с изящной серебряной отделкой, а еще - меч в изукрашенных ножнах. У ножен имелась специальная ременная перевязь, устроенная таким образом, чтобы, когда их обладателю вздумается повисеть вверх ногами, они не болтались на уровне его головы. Должно быть и сам меч тоже както закреплялся в ножнах, чтобы не выпасть. И, хотя у Лионеля не было ни шлема (с его-то ушами!), ни некоторых других частей доспеха - Хася не знала, как эти части называются, но помнила их внешний вид по учебнику истории - хотя у него не было ничего кроме меча и нагрудника, его рыцарский статус не вызывал ни малейших сомнений.

- Что же до моего одиночества, - сказал Лионель, - то я уединился намеренно.

Хася попыталась проявить учтивость. Она сказала:

- Тогда извините, что я помешала, сэр Лионель.

- О, нет, - возразил он, - что вы. Ведь мое уединение и должно было кому-то нарушить. Я нахожусь здесь по старому обычаю. Когда молодой рыцарь собирается принять участие в турнире, но еще не имеет дамы сердца, которая бы вдохновила его на подвиги, он отдается на волю Провидения - отправляется в странствия и просит у встречной девицы или дамы позволения сражаться в ее честь. Hо только я не знал, что встречу здесь вас, юная леди. Прошу, откройте мне свое имя.

- Меня зовут Хася, - сказала Хася.

А потом самокритично добавила:

- И я не совсем леди.