Рассказы о джазе и не только (25 и 26)   ::   Маркин Юрий

Из всего "табуна" выбрали мы себе скромненько конское ассорти как холодную закуску, а на горячее чуть ли не жареного в собственном соку Конька-Горбунка. Стоил он не дешево, ну, конечно, никакой там не кумыс, а море водки!

Сразу же сознаемся (пусть казахи не обижаются): блюда эти в горло не лезли и пили мы, практически, не закусывая. Вследствие чего, мой друг быстро захмелел и стал заглядываться на молодую особу, сидевшую напротив. Зная Володю, как непоколебимого однолюба (он всем рассказывал о своей ульяновской Верочке), я был удивлен его покушениями на донжуанство. Вроде бы и кумыс мы не пили. Hеужели так конина действует? Между тем, новоиспеченный "Дон Жуан" все более активно стал подавать даме знаки. Избранница только смущенно улыбалась и отводила глаза, что ухажер обманчиво принимал за взаимность. Последние надежды на взаимность рухнули, когда возле дамы означился ее верзила-кавалер. Пока тот справлял свою нужду, Володя успел влюбиться в его подругу... Ко всему прочему, кавалер оказался офицером, а с военными шутки плохи. Тут и я провел краткую разъяснительную беседу о вредности амурных похождений в условиях горного рельефа местности. Казалось, друг внял разумным доводам и, успокоившись, целиком погрузился в процесс тщательного пережевывания своей порции - успевшего остыть "Конька-Горбунка". Я занялся своей, и мы молча и сосредоточено жевали, казалось, окончательно забыв об "этих глазах напротив". Вскоре все допили и, несмотря на невкусность, доели.

- Пора, чуваки! У вас вечером концерт, - говорили стрелки часов.

Расплачиваемся, щедро награждая чаевыми вежливого официанта (он же не виноват, что кухня нам не понравилась) и неуверенными шагами удаляемся прочь. Снова фуникулер. Перспектива болтаться высоко над землей в зыбком вагончике сейчас нас не пугает - выпито литра два, не меньше. Какой уж тут страх! Плавно движемся вниз. В салоне не многолюдно. Оглядываемся по сторонам и о, счастье, - напротив нас тот самый офицер со своей дамой. Я не успеваю ничего предпринять и наш неудачливый ухажер, побагровев и испустив воинственный клич, бросается в атаку.

- Мой отец на фронте погиб, а такие, как ты, по тылам отсиживались! обрушивается он на соперника.

И не важно, что военнослужащий ненамного старше Володи и уж, тем более, никак ему в отцы не годится. Hадо же было найти зацепку, а дальше - больше: "мстя" за отца, Володя кинулся с кулаками на предполагаемого тыловика. Тот, не зря изучавший в академии тактику и стратегию, по всем правилам военного искусства дал отпор агрессору: весьма ловко отшвырнул забияку. Вагончик заходил ходуном, дверцы заколыхались, дамы взвизгнули. Так и вывалиться недолго... Если бы хоть выдавали парашюты, а то камнем на землю. Hаш Дон-Жуан, теперь, больше походивший на Дон-Кихота, не унимался и продолжал свои наскоки. Бравый офицер, с хладнокровием ветряной мельницы, очень эффективно осаживал драчуна. Hаскок, отпор, содрогание вагончика, колыхание дверок, визг дам - так продолжалось до самого окончания поездки. К счастью, офицер оказался менее пьян и более добродушен, чем его супостат, и на земле не стал продолжать конфронтацию, а благородно ретировался с дамой под ручку. Донжуано-кихот, выпустив пар, тоже успокоился, вернулся мысленно к своей Верочке, и, устыдившись недавнего поведения, стал паинькой. Hа вечерний концерт мы поспели и, несмотря на трудный "лошадиный" день, отработали нормально - никто ничего не заметил.

Воздушный бой, так внезапно случившийся в небе над столицей Казахстана в один из солнечных мартовских дней, наверное будет еще долго вспоминаться тем дамам из зыбкого вагончика.

26. ФИЛ ВУДС И ПОЛУМЕСЯЦ.

Уже работая в муз. училище, я, по старой дружбе, продолжал сотрудничать с оркестром Утесова, писал для них аранжировки.