Спаситель океана, или повесть о странствующем слесаре   ::   Георгий Садовников

Покосившись на своих боевых товарищей, я понял по их пламенеющим лицам, что они тоже мечтают отличиться в Зоиных глазах. И от безумной попытки ввязаться в личное единоборство с хулиганом их, как и меня, удерживало только полное отсутствие шансов на победу. Поэтому мы были готовы добыть ее сообща и по-братски разделить между собою.

Хулиган не сразу сообразил, что сила сегодня не на его стороне. Он просто дивился нашей дерзости, теряя время на отступление. А потом дорога к воротам для него оказалась отрезана. Он зарычал и, подавляя свою сопротивляющуюся гордость, попятился в угол двора, в тот угол, где он показывал Яше «Москву». А мы наступали железной стеной. В центре ее двигался Феликс, а Яша и я составляли фланги боевой цепи.

– А ну подойди, – угрожающе шипел хулиган, отступая.

– И подойдем, – отвечал Феликс.

– Подойди-подойди, – говорил хулиган, еще надеясь нас напугать.

– Ну и подойдем, – отважно отвечал Феликс, и мы шаг за шагом приближались к врагу.

Наконец хулиган уперся спиной в стену сарая. Мы тоже остановились. Один мальчик из нашего класса, который утверждал, что знает все на свете, как-то нам говорил, что прежде, чем начать драку, противники должны побеседовать – попугать друг друга словами. Я подумал, что это правило замечательное и словно придумано для нас. Потому что мы с каждым шагом, приближающим к хулигану, все меньше и меньше рвались в драку, помня, что драться нехорошо. В душе я надеялся, что хулиган попросит пощады и все завершится миром, и наша репутация останется незапятнанной.

Хулиган начал беседу первым.

– А ну ударьте, – сказал он, бросая отчаянный вызов.

– И ударим, – сурово ответил Феликс.

– Ударьте-ударьте, – с безнадежной угрозой сказал хулиган.

– И ударим, – ответил Феликс.

– Вы – крестоносец, – сказал Яша.

– Обзываться, да? Обзываться учеными словами? – возмутился хулиган.

Итак, мы стояли перед хулиганом и стращали его. Однако этот упрямец никак не хотел пугаться и просить пощады. Я искоса поглядел на своих друзей, надеясь, что в конце концов наш воинственный вид вселит страх в сердце противника. Но вид моих друзей говорил только о полном миролюбии. Они изо всех сил свирепо хмурили брови. Но я прикинул все – и румяные благодушные щеки толстенького Феликса, и сияющие добром голубые глаза на востроносом лице Яши – и понял, что этим не испугаешь даже самого трусливого в мире зайца.

Тогда я представил со стороны себя и тоже не нашел ничего свирепого. Обыкновенный послушный ребенок. Правда, все тот же одноклассник-всезнайка уверял ребят, будто один глаз у меня как у всех – нормальный, а вот второй – наполовину голубой, наполовину желтый, и хотя ему никто не поверил, я все равно посмотрел, наверное, в тысячу зеркал и лично убедился в том, что всезнайка просто фантазирует. Но вот теперь этот разноцветный глаз пришелся бы кстати. Уж он бы нагнал страху на хулигана. Где это видано, чтобы одна половинка глаза была голубой – другая желтой. Такого не было даже у пиратов Флинта.

Но глаза у меня по-прежнему оставались одинаково голубыми, и хулиган не думал сдаваться, все храбрился, шипел:

– А ну попробуйте-попробуйте!

Но вот наступил момент, когда мы почувствовали, что время, отпущенное на преддрачный ритуал, истекло.

Феликс побледнел. У меня на душе тоже стало тоскливо-тоскливо.

– Ребята, что, пора? – спросил упавшим голосом Яша.

Я оглянулся на Зоино окно, надеясь, что Зоина мать заставила нашу даму сердца мыть посуду или нашла еще какое-нибудь спасительное для нас занятие. Но Зоя была на своем месте. Она даже высунулась из окна по пояс, настолько заинтересовала ее предстоящая битва.

И тут послышался трубный голос:

– Держись, дружище!

Через двор в нашу сторону бежал странный молодой мужчина. В одной руке его раскачивался потертый чемоданчик.