Твердая рука   ::   Френсис Дик

Потом несколько раз глубоко вздохнула и продолжила:

– Что ты думаешь о Глинере?

– Э... э, – произнес я. – Очень неприятно.

– Черт побери, это настоящая катастрофа, – поправила меня она. – И ты это знаешь.

– Одна из многих, – вновь уточнил я.

– Нет, не одна из многих, – заспорила она. – Речь идет о лучшем двухлетнем жеребце. Таких у Джорджа еще не было. Он с блеском выиграл три скачки для двухлеток. А всю эту зиму был фаворитом на скачках в Гинеях и Дерби. Мне говорили, что он мог бы стать абсолютным чемпионом. Он был просто великолепен.

– Да, я помню, – подтвердил я.

– А что затем? Прошлой весной он участвовал на скачках в Гинеях. И тут же выдохся. Полный провал На скачки в Дерби его даже не стали выставлять.

– Так бывает, – отозвался я. Она окинула меня нетерпеливым взглядом и поджала губы.

– А Зингалу? – спросила она. – Тоже один из многих? Два лучших жеребца страны, оба в два года в отличной форме и оба из нашей конюшни. И вот в прошлом году никто из них не выиграл и пенни на скачках для трехлеток. Они стояли в стойлах, так гордо вскинув головы, и оказались совершенно никчемными на круге, черт бы их побрал.

– Загадочная история, – не слишком уверенно согласился я. – Впрочем, лошади, не оправдывающие ожиданий, такая же норма, как дождь в воскресный день.

– Ну, а что случилось с Бетездой год тому назад? – Розмари окинула меня сердитым взглядом. – Лучшая кобылица из двухлеток. Месяцами была фавориткой на скачках в Одной Тысяче и Оаксе. Ужасно. Она вышла на старт в Одной Тысяче и выглядела на миллион долларов, а финишировала десятой. Десятой! Почему, я тебя спрашиваю!

– Джордж должен был их всех проверить, – успокоительно заметил я.

– Конечно, он это сделал. Проклятые ветеринары неделями не вылезали из конюшен. Тесты на наркотики. И все прочее. А результаты – отрицательные. Три прекрасные лошади стали бесполезными. И никаких объяснений, чтоб им провалиться. Ничего!

Я слегка вздохнул. Мне казалось, что такое происходит в жизни большинства тренеров и это не повод для мелодраматических визитов в парике.

– А теперь, – она наконец перешла к делу, – речь идет о Три-Нитро.

Я вздохнул. Три-Нитро заполнял колонки всех газетных статей о скачках. Его называли лучшим жеребцом десятилетия. Прошлой осенью его карьера достигла своего апогея, он затмил соперников, и победу на скачках будущим летом знатоки в один голос отдавали ему. Я сам видел, как в сентябре он выиграл соревнования в Миддл-Парке в Ньюмаркете, и Хорошо запомнил его головокружительный галоп.

– Скачки состоятся через две недели, – сказала Розмари. – Да, ровно через две недели. А вдруг что-нибудь случится, вдруг и он не сможет победить и проиграет, как остальные?.. – Она опять задрожала, но, когда я собрался ей ответить, торопливо и нервно продолжила:

– Сегодня вечером у меня был один-единственный шанс... только сегодня я могла сюда прийти... Джордж непременно рассердится. Он говорит, что с лошадью ничего не случится, никто не тронет Три-Нитро, у нас отличная охрана. Но он боится, я знаю, что он боится.

Он взвинчен. Напряжен до предела. Я предложила ему пригласить тебя охранять лошадь, и он едва не рассвирепел. Сама не понимаю почему. Я никогда не видела его в такой ярости.

– Розмари, – начал я, покачав головой.

– Послушай, – перебила она. – Ты должен убедиться, что с Три-Нитро до скачек в Гинеях ничего не произойдет. Я очень хочу этого. Вот и все.

– Все...

– Зачем желать чего-то большего и загадывать на будущее... Если кто-то что-то задумал... Вот потому я тебя и прошу. Я не могла это больше выносить. Я должна была прийти. Должна. Скажи мне, что ты согласен. Скажи, сколько тебе надо, и я заплачу.

– Дело не в деньгах, – откликнулся я.