U-Uranus   ::   Самохвалов Максим

- Кстати, о крысах, - оживляется сестра, - вчера такую крысу видела. Иду на огород, слышу, в копне кто-то возится. Думаю, Пеструха туда яйцо отложила. Подошла, а из сена морда крысиная на меня смотрит. Я стою и двигаться не могу, так у меня все внутри сжалось. Крыса в сене сидела.

- А помните, мы крысенка топили? - вмешался я, - когда в колбасу цемента накрошили? Крысы жрали, и потом у них в кишках все цементировалось!

- Hе напоминай, - Варвара машет рукой, - ты все время об этом напоминаешь.

- А что было-то? - спрашивает Серега, опять наполняя стаканы.

- Мне пока не надо, - говорит сестра.

- Да топили крысенка пару лет назад. Он нажрался цемента и упал в тарелку на кухне. Лежит и дергается. Мы его в банку посадили, а потом туда воды под самую завязку. И крышкой накрыли. А из него блохи какие-то желтые стали вылезать, меня аж стошнило. Тарелку с банкой потом закопали, там, где жидкую колбасу всегда хороним.

- Меня тоже тошнило, - сказала сестра, - я никогда такого не видела. Только о крысах я больше не хочу разговаривать. И так пьяная совсем.

- Да какая ты пьяная, - Серега налил всем еще по трети и поднял стакан, - пьяная ты потом будешь.

Мы выпили.

- Сейчас бы кабачков поджарить, - говорит Серега.

- Пойдемте лучше на родник. Проветримся. А потом по осине на другой берег и уже тогда костер разведем? Я курицу привезла, американскую.

- Вот ненавижу куда-то ходить, когда пьешь, - сказал Серега, - но идея хорошая. Тогда водки надо и фонарик.

- Водку ты сам ищи.

- А чего её искать, на крыльце лежит, в ящике для гвоздей.

- Вот я сейчас туда полезу. Там косы висят - соскочит и башку отпилит.

- Я схожу на крыльцо, - сказал я, - там надо сначала рукой держать, а потом крышку приподнимать. Иначе и правда, соскочит. Только если в дом пойдешь, магнитофон возьми. Все равно до утра сидеть.

- Возьму.

Мы поднялись к дому. Я вытащил холодную бутылку, а потом на всякий случай снял с гвоздя пару ватников, а из-под верстака вытянул топор.

Когда на дворе ночь - оружие помогает рубить дрова.

Через двадцать минут мы уже продирались сквозь заросли папоротника. Мертвые улитки сыпались в сапоги.

- Воняет просто невозможно, - жаловалась сестра.

Hаконец, мы выбрались на тропинку, и, освещая фонариком дорогу, гуськом двинулись через лес.

Спустились к реке.

Из склона торчит толстая алюминиевая труба, из нее течет родниковая вода. Рядом дощатый помост с поручнями и ковшик, привязанный толстой проволокой к колышку, чтобы в половодье не уплыл.

Мы по очереди попили родниковой воды, а потом расселись на помосте. В центр поставили фонарик, чуть прикрыв его лопухом.

Получилось очень таинственно.

- Хорошо вот так сидеть, - сказала Варвара, - а воздух, какой, чувствуете?

Воздух был ничего. Hемного попахивало лягушками, рыбой, и мертвыми улитками.

- Hастоящая свобода, - сказал я, - не то что в городе. Вокруг каждого человека должно быть свободное пространство, а иначе он шакалиться начинает. А в городе какое пространство?

- Это все от людей зависит, - заявила Варвара, - всегда можно оставаться человеком.

- Согласен. То есть, мы-то ясень пень, остаемся человеком, а все другие как...

- Людей много, так и процент шакалов велик. Всегда найдется тот, кому прошивку в чужом биосе обновить хочется.

- Давайте не будем о шакалах, крысах, и прошивках, а? Мы ж не для этого собрались? - перебил Серега, звякая бутылкой,вон, лучше, поглядите. Спутник летит.

Я посмотрел на небо.

Яркая точка перемещалась в сторону Вязьмы.

Мы немного посмотрели на спутник, а затем выпили еще по четвертушке и включили магнитофон.

Из динамика вырвался хриплый голос.

- Эту кассету я еще в молодости слушала, - сказала Варвара, - мы даже переводили. Тут про частичку, блин.

- Какую частичку? Совсем уже?

- Про маленькую частичку. Это же знаменитая композиция.