Черное Рождество   ::   Александрова Наталья Николаевна

Аннотация: Роман продолжает полюбившийся читателям сериал о поручике Белой гвардии Ордынцеве, в прошлом – петербургском студенте, в описываемое время – офицере Добровольческой армии. События романа разворачиваются в Крыму 1920 года. По ходу событий Борису Ордынцеву удается предотвратить покушение на знаменитого защитника Крыма генерала Слащева и расследовать таинственное убийство.

---------------------------------------------

Наталья АЛЕКСАНДРОВА

ЧЕРНОЕ РОЖДЕСТВО

Часть первая

СЕВАСТОПОЛЬ

Поезд, и без того еле тащившийся, испустил тоскливый протяжный гудок и встал. Бородатый казак, дремавший у двери купе, открыл глаза и потянулся за прислоненным к стене карабином.

Бледная девушка в беличьей шубке и каракулевой шапочке прижалась лицом к стеклу, но за окном ничего не было видно, кроме глухой непроглядной ночи.

Девушка поправила выбившуюся из-под шапочки пепельную прядь и обернулась:

– Анна Павловна, что это? Кажется, там стреляют!

Анна Павловна, унылая дама средних лет, нервно передернула плечами и сказала низким простуженным голосом:

– Не знаю, ваше высочество. Генерал клялся, что на этой дороге спокойно, но кому сейчас можно верить! О Боже, кажется я сойду с ума! Степан, посмотри, что там происходит. – Дама повернулась к казаку, но не успел он подняться, она передумала и воскликнула:

– Нет, нет, не уходи! Не оставляй нас одних! Если ты уйдешь, я сойду с ума!

Девушка чуть заметно поморщилась и произнесла усталым голосом:

– Анна Павловна, голубушка, если вы так упорно желаете сойти с ума, подождите хотя бы до Ливадии, а там – будьте любезны, сходите. А то, если вы сделаете это в дороге, ко всем нашим неприятностям… Закончить фразу ей не удалось. Дверь купе откатилась, и на пороге возникла одна из тех страшных личностей, которых в неисчислимом множестве произвела на свет Гражданская война. Небритый человек с рассеченным косым шрамом опухшим лицом, украшенным к тому же сифилитическим провалом на месте носа, облаченный в перепоясанную пулеметной лентой барскую шубу, разодранную и простреленную во многих местах, оглядел купе и гнусаво протянул:

– И-и-их! Буржуйская лавочка! Сразу видать – белая кость, твою так и разэтак! Едут втроем, как графья. А ну, выкладай вещички, икспро… прияцию делать будем!

Бородатый казак, неожиданно взревев, бросился на бандита с кинжалом, но безносый урод чуть повернулся к нему, сквозь шубу страшно шарахнуло огнем, оглушительно грохнуло, и казак с огромной клокочущей дырой в груди рухнул прямо на колени истошно завизжавшей Анны Павловны.

Безносый вытащил из-за пазухи свое чудовищное оружие – обрубок винтовки с отпиленным стволом и прикладом – и осклабился:

– И-и-их! Так и разэтак! Ты что, шкура, думаешь, Махрюту возьмешь за рубль за двадцать? Ша! А ты чего визжишь, кляча? – уставился он на заходившуюся криком Анну Павловну. – Думаешь, Махрюта до твоего крику сильно интересуется?

Ша! Сказано тебе – выкладай вещички!

Бандит пыхнул на старую деву дикими горящими глазами, как выползающий из туннеля паровоз, и так страшно клацнул зубами, что Анна Павловна мгновенно замолчала и уставилась на Махрюту, как дрожащий кролик на приподнявшуюся для броска ядовитую змею.

– Ну и чего ж ты так смотришь, кляча белая, – прогнусил Махрюта, стаскивая на пол купе как мучной куль мертвого казака и протягивая к своей жертве грязную волосатую лапу, – или я тебе непонятно сказал? Может, ты только по-французски понимаешь? Сказано же – вещи выкладай! Или я об них должен свои трудовые руки пачкать!

Анна Павловна только тряслась и пыталась что-то сказать, но язык ей не повиновался.

– Ох и утомила ты меня! – Махрюта снова клацнул зубами и неожиданно ударил несчастную кулаком в висок.