— Сплети пальцы под головой и держи их там, — приказала Аэлла.

— Собираешься сделать со мной что-то эксцентричное? — спросил он, подняв бровь.

— Ты согласен на кое-что грязное?

Через мгновение Ниалл подчинился, и она рассмеялась.

— Теперь не двигайся.

Аэлла оседлала его талию, ее сладкое лоно упиралось в его мускулистый живот, который ответно сжался. Наклонившись, она провела губами по его чувствительным местам, но отодвинулась прежде, чем Ниалл успел захватить ее рот в плен.

— Я приказала не двигаться.

— Мучительница.

— Ты даже не представляешь.

Губами она провела по краям его небритой челюсти, слегка прикусывая зубами. Он задрожал, но не сдвинулся с места. Аэлла проложила путь по его шее к плечу и жестко его пососала. Его тело замерло и напряглось под ней, а мышцы на руках натянулись, пока Ниалл боролся с собой, чтобы не шевелиться.

Смеясь, она посмотрела ему в глаза. Несмотря на его внешнюю свирепость, его глаза светились от ожидания и любви.

Соблазн его поцеловать был почти непреодолимым, но Аэлла вместо этого провела ногтями по соскам Ниалла, которые сморщились в ответ. Между ногтями она ущипнула его вершины, а ее бедра сжали его крепче, когда Ниалл дернулся. Его тело так реагировало, хотел он того или нет.

— Я сказала, не шевелись.

— Но…

Она шикнула на него.

— Веди себя хорошо, Шотландец, или заставлю тебя наблюдать, как я играю с собой.

— Ты чистое зло, — сказал Ниалл с нервным смешком, который превратился с тон, когда Аэлла взяла один из его сосков в рот и всосала.

— Это не зло. А вот это зло. — Она переместилась так, что ее клитор оказался над его ртом, а ее рот скользнул к кончику его члена. Жемчужная капелька выступила на головке. Аэлла облизнула ее, прежде скользнула губами вниз по его толстой длине. Затем вверх. Затем вверх и вниз. Она ощутила его дрожь и остановилась, чтобы сказать, — Не смей двигаться.

— Аэлла, — простонал он, но послушался. Сжалившись над ним, она облегчила его задачу, опустившись лоном на его рот. Ниалл жадно впился в нее, хотя его руки до сих пор лежали под головой, но его язык… О, Боже, его язык более чем восполнял все.

Отвлекшись, Аэлла вернулась к посасыванию. Скользя вверх и вниз по его члену, она обхватила его яйца и массировала их, пока они не поджались.

Шестьдесят девять был действительно наиболее испорченным числом, возможно, теперь ее любимым, когда они оба трудились ради возбуждения друг друга.

Его член набух от ее ласк, и Ниалл всосал клитор с такой силой, что заставил Аэллу закричать, от чего вибрация распространилась по его длине.

Он поглощал ее. Исследовал. Доставлял удовольствие, подводя Аэллу в краю.

Она не хотела кончать, пока он не внутри нее. Аэлла скатилась с него, тяжело дыша, и Ниалл взревел.

— Вернись, малышка. Я не закончил.

— Я все еще раздаю приказы, — выдохнула она. С трудом.

Широко расставив ноги, Аэлла зависла над его членом и опустилась достаточно, чтобы его кончик едва касался ее влажных складок. К ее удивлению, Ниалл не убрал руки из-под головы. Черт возьми, он выглядел сексуально.

Она села на него сама, запрокинув голову от восторга, когда Ниалл наполнил ее, растягивая стенки влагалища. Как только Аэлла полностью опустилась и затрепетала, то стала раскачиваться взад и вперед, посылая импульсы наслаждения по всему телу.

— Я хочу прикоснуться к тебе, — попросил Ниалл.

Она качнулась.

— Технически, ты уже касаешься.

Аэлла ухмыльнулась в ответ на его рычание. Наклонившись вперед, она схватила его запястья, тем самым растянувшись на нем, и затем стала двигать тазов вперед и назад. Это вызывало невероятные ощущения, когда ее клитор касался тела Ниалла, а сам он вбивался все глубже.

Быстрее. Быстрее.

Он дернул бедрами, но без рук не мог насадить ее на себя. Наконец, Аэлла смилостивилась. Отпустила его руки.

— Заставь меня кончить.

Волшебные слова. И немедленный ответ. Его пальцы впились в ее тело, пока Ниалл удерживал ее на месте для движения. Толкнувшись вверх, он приподнимал и опускал ее, пока глубоко вколачивался. Она только держалась, скакала на нем, как на брыкающемся мустанге, каждое движение посылало разряды в ее точку G и стимулировало пульсирующий клитор.

Когда Аэлла кончила, Ниалл закричал и задвигался быстрее, растягивая ее оргазм, подводя ее ко второй кульминации, оставляя ее безвольной и сонной, способной только рухнуть на него, когда он, наконец, замер под ней.

Он убрал влажные пряди волос с лица Аэллу, и поцеловал её в висок, затем в щеку. Его руки скользили по ее телу, словно не могли не касаться.

— Я люблю тебя, малышка.

— Я тоже люблю тебя, Шотландец.

— Ох, как это мило. Кто-нибудь дайте ведро, а то меня сейчас стошнит.

Люцифер прибыл как всегда очень вовремя и рассмеялся, когда Ниалл пригрозил отрезать ему член. Лежа на постели, обернутая простыней, Аэлла наблюдала за их спором. Казалось, Люцифер хотел, чтобы Ниалл основал школу для гольфа. Ниалл отказался. Люцифер угрожал.

Но в конце дьявол победил. Или выиграл Ниалл? В течение нескольких недель наполненных великолепным сексом и знакомством друг с другом, начала работать академия гольфа. Ниаллу пришлось заниматься спортом, который он считал ненавистным.

Аэлла бросила опасную работу по выслеживанию, чтобы взвалить на себя еще более рискованную — справляться с разгневанными студентами, которые, казалось, все считали, что должны становиться профи после первого же урока. И они жили долго и счастливо в огромном чертовом замке, который Ниалл построил для нее на берегу моря.

Это даже вызвало ревность Геры, жены Зевса. Кто сказал, что нельзя жить долго и счастливо, в Аду? Просто покажите их, и Аэлла позаботится об этом своей обоюдоострой секирой.

Эпилог

Несколько дней спустя

Доки реки Стикс

— Ты был плохим котом. — Люцифер покачал головой на адского кота. Фелипе, проблемный любимец, сел на задние лапы, держа в зубах улов, и понурил голову, свесил усы. — Не смей строить из себя невинного. Это срабатывает с ведьмой, которая тебя держит, но не со мной, паршивец.

Перекинувшись в человека, Фелипе встал и прикрыл руками пах.　

— А так я могу извиниться?

— Нет. — Люцифер постукивал ногой по причалу и погрозил Фелипе пальцем. — Что я говорил по поводу игры с монстрами Стикса?

— Я был голоден.

— Тогда надо было сходить в магазин.

— Но там не свежее. — Красавец адский кот нахмурился, и Люциферу пришлось сдерживать улыбку. Этот оборотень действительно был обояшкой, и прекрасно об этом знал. Поэтому у него было все прекрасно с женщинами, счастливый ублюдок. Харон, стоявший рядом, и чьи глаза были скрыты капюшоном, вскинул руки.

— Голоден? Слишком, бляха, плохо. В этом месяце ты уже второго убил. Как, черт побери, мне проклятых переплавлять через реку, если даже впечатляющих образов, пугающих их, нет?

— Думаю, тебе больше стоит волноваться о репутации сына, чем о моих привычках рыбачить, — вставил Фелипе. — Или ты не рассказал нашему Господину о своей последней неудаче?　

И ни одной.

— Что на этот раз натворил Адексиос? — потребовал Люцифер. — Он опять опрокинул лодку? Потерял весло?

— Не совсем так, — проговорил Харон.

Ухмыляясь, Фелипе рассказал:　

— Он позволил вновь прибывшему проклятому управлять лодкой, пока сам спал. В итоге душонка развернула лодку и быстро поплыла к земле.

Переносить новость, считая до десяти, не легче, но так хотя бы Люцифер обуздал свой норов и не разорвал гонца на мелкие кусочки.　

— Хочешь сказать, что вместо того, чтобы печься в жаровне ада несколько новичков умотали обратно?

Учитывая количество прибывающих ежедневно душ, у Люцифера хватало времени лишь на то, чтобы встретить специальных или самых интригующих из них. Однако никто не мог обвинить его в халявной работе, даже если он не встречал в аду каждого, потому что у него в подмастерье отличная администрация. Каждая прибывшая душа получает свое, и никто не оказывается безнаказанным или без приветствия

— Хорошие новости, что они, в общем-то, в аду. — Зловещая ухмылка Фелипе подсказала Люциферу, что остальное сказанное ему не понравится.

— И почем мне кажется, что дальше последует «но».

— Просто они не в девяти кругах. Когда Адексиос прилег, временный лодочник свалил его в воду, затем направил лодку с пассажирами к острову Сирен. Так что, проклятые души еще здесь. А вот плохие новости в том, что вернуть их будет нелегко. — Фелипе рассмеялся, а Харон застонал. Сложив руки, скрытые широкими рукавами, на груди, постоянный лодочник реки Стикс, вздохнул.